Беглец давал роздых оленям только на самое короткое время. Он привязал себя к санкам, чтобы не вывалиться, и ехал, ехал, размахивая хореем, понукая оленей охрипшим голосом, потому что очень боялся гнавшейся за ним по пятам болезни.
Рассказчик замолчал и принялся набивать трубку.
– Сюжет довольно банальный, – пробормотал Савчук разочарованно. Потом обернулся ко мне: – В «Записках Российского географического общества по отделению этнографии» за тысяча девятьсот одиннадцатый год приводится сходный вариант. Я знаю, что будет дальше. Появится брат, вернее призрак брата, с изъеденным мышами лицом. «Я не умер, – скажет он. – Я спал». Потом попытается вскочить на санки к Бульчу, чтобы сопровождать в Страну Мертвых…
Я молчал. Бульчу с помощью уголька раскурил наконец свою трубку и кашлянул, давая знать, что хочет продолжать.
Нет, брат с изъеденным мышами лицом не появлялся. Вариант, по-видимому, был иным. Вопреки опасениям Савчука сказка Бульчу не сворачивала на проторенную другими сказками тропу.
Беглец, пугливо озираясь, перевел оленей на лед реки.
Когда перед Бульчу поднялись скалы, он сначала удивился: откуда скалы в тундре? Потом обрадовался: в горах легче спрятаться, чем в открытой тундре.
Скалы стояли перед ним высокие, черные, безмолвные, как стражи, и Бульчу стремглав промчался между ними. Так в непогоду птицы ныряют в щели между камнями.
Ему удалось проникнуть далеко в горы, гораздо дальше, чем проникал кто-нибудь из нганасанов до него. Что-то толкало его все вперед и вперед.
Через два дня один из оленей поскользнулся и сломал ногу. Пришлось его прирезать. Оставшийся олень был вконец измучен непривычной гоньбой и с трудом передвигал ноги.
Охотник надеялся, что сбил болезнь со следа, но решил принять меры предосторожности. Он соскочил с санок, перевел оленя со льда реки на берег и, отгоняя, кольнул в бок хореем. Пусть оспа догоняет пустые санки!
Сам Бульчу поспешно вскарабкался по склону противоположного берега.
Он шел и шел, усмехаясь про себя, представляя, как мечется и злится женщина с желтыми волосами, ища Бульчу между скал.
На третий или четвертый день он попал в узкое ущелье, в котором было очень мало снега.
Пройдя по дну его с полсотни шагов, охотник услышал шорох ветвей над головой. Он вскинул глаза и увидел на склоне несколько лиственниц, между которыми пробивалась высокая ярко-зеленая трава. Рядом цвели кусты шиповника и жимолости.
Бульчу с опаской приблизился к цветам.
Что это за ущелье? Куда он попал?
Голова его пошла кругом. Быть может, охваченный страхом в вымершем стойбище, он повернул оленей не на север, а на юг и очутился в Камне[5], в преддверии тайги?
Нет, это никак не могло случиться. Тогда Большой Ковш (Большая Медведица) не был бы виден все время над рогами ездовых оленей. Он был бы сзади, за спиной.
Бульчу