– Луи, ну где же ты?
Она возлежала на постели, призывно тянула к нему руки, улыбалась, хотя глаза блестели от непролитых слез. И из-за этих слез Луи был готов сразиться с самим Темным.
– Здесь, моя радость.
Одним движением он скинул сапоги и рухнул в объятья мягких перин и нежных рук. Зарылся пальцами в волосы, пахнувшие горными цветами, и, наконец, ощутил вкус губ любимой.
– Луи-и-и, – простонала она протяжно. – Луи-и-и…
Поцелуи становились все жарче, а объятия крепче. Луи с трудом сдерживался, чтобы не сорвать с женщины платье. Он оголял кожу постепенно, добираясь до самого вкусного медленно, распаляя партнершу. Ее стоны были сравнимы с песнопениями в храме, но будили в нем далеко не благочестие.
Но вдруг стоны прекратились.
– Скажи, ты видел ее, Луи? – спросила любимая. – Ты видел свою будущую жену?
Вначале Нарвано-младший не понял вопроса. Кукую такую будущую жену? Женщина, которую он представлял в этой роли, сейчас лежала под ним.
– Ответь, Луи.
С трудом вырвавшись из чувственного дурмана, туманившего голову, он проговорил:
– Видел, но не будем об этом, дорогая. Только не сейчас.
И с еще большим рвением Луи принялся ласкать податливое тело.
– И какая она, будущая леди Нарвано? Красивая? Красивее меня? Скажи? Только не обманывай, прошу…
Тело под его губами внезапно заледенело, замерзло. От него больше не шли волны страсти, любимая женщина превратилась в каменное изваяние. Луи испугался.
– Что ты, глупышка моя, – он начал судорожно целовать ее лицо: глаза, губы, щеки, нос. Везде, где мог достать.
– Она страшна, как самый темный грех Темного. Тусклая, наглая деревенщина. Толстая корова, нужная лишь для того чтобы отец отстал от меня. Отстал от нас. Ты веришь мне, моя яркая птичка?
– Верю, – в голосе его ненаглядной слышалась горесть. – Но мне так печально, Луи. Так больно…
Из глаз женщины все-таки потекли слезы. И Нарвано-младший собрал каждую губами, испил, как божественный нектар.
– Потерпи, любимая, – шептал он жарко. – Как только отец сделает то, что обещал, я избавлюсь от этой коровы. Избавлюсь раз и навсегда. Верь мне, драгоценная моя. Верь.
– Верю, ненаглядный, – всхлипнула она.
После всхлипы превратились в стоны. Любимая извивалась под ним, отдаваясь со всей страстью. И он с благоговением брал ее желание, увеличивал его, вознося женщину на пик наслаждения.
А потом, когда они сумели утолить свои желания, бесценная ушла, напоследок сказав лишь одну фразу:
– Прости, Луи, но я не могу делить тебя с другой. Будь счастлив, дорогой. И я буду счастлива, видя это.
Она исчезла, а Нарвано-младший понял, как близок к тому, чтобы собственноручно задушить навязанную отцом невесту. Но нельзя. Нужно успокоиться и четко следовать плану. Тогда его яркая птичка будет снова плакать в руках, но на этот раз лишь от восторга.
Айя Майлини
С гудящей головой