Размышляя на эту тему, бард добрался к самому подножию длинной лестничной анфилады, что вела на вершину холма, ставшего некогда фундаментом Дворца Пресветлого Князя. Нижние ступени занимала полудюжина скучающих молодцов из числа гвардии Его Высочества, странно, раньше такой осторожности наш великий полководец не проявлял. Вот и стрелки скорчились в своих каморках на самом верху. Различить их с такого расстояния было нелегко даже его, Ксанда, внутреннему зрению. Эти ребятки могут уложить на мрамор любого, кто попробует без надлежащего разрешения проникнуть во внутренние покои дворца. Что ж.
Гибкий молодой десятник хмуро покосился на барда, оставшегося в седле, показным жестом поправил эфес своего широкого меча, более пригодного для конного, нежели для пешего боя, подошёл.
– Что тебе угодно, добрый человек, не праздное ли любопытство привело в дверям Пресветлого Князя?
– Нет, увы, не праздное, – Ксанд ловким движением соскользнул на мостовую, их взгляды оказались вровень друг с другом. Секунду молча смотрели они друг на друга, после чего Ксанд сделал шаг назад, галантно поклонившись – парнишка хорошо держал взгляд. – Передайте, юноша, своим набольшим, что на приём к Пресветлому явился сам Ксанд Тиссалийский, сын Птора, бард, известный своим искусством пения и декламации далеко за пределами Средины.
Надо отдать десятнику должное, пустое бахвальство он принимал вполне естественным образом, как истинно человеческое качество.
– А не желаешь ли ты именоваться самим Мёртвым Императором, известным и вовсе по всей Иторе?
– Будем считать, что мне для подобного не хватило воображения. А теперь – исполняйте свою службу как должно, молодой человек!
О, не будь подобная служба его давним прошлым, Ксанд бы немало позабавился этой сценой. Однако сейчас что-то его всё-таки задело. Этот мальчик, и правда, мнил о себе слишком много.
– Выполнять!!!
Слово сорвалось с губ свирепым рыком, он даже не успел себя одёрнуть.
– Да как ты…
– Смирно! – сам Пресветлый, во всей красе, с двумя телохранителями, плащ развевается за плечами, глаза горят. – Десятник, вернитесь на пост, – и, уже спокойнее, – вы слишком молоды, чтобы быть таким самоуверенным. Жить расхотелось?
– Но, Ваша!..
– Хотите в карцер? Могу устроить. Всё лучше, чем приглашать ваших родителей на похороны сына. Довольно, вы свободны!
Собственно, путь до серебряных покоев занял добрых четверть однёшки, как только Пресветлый успел добраться ему навстречу так быстро? Стоило порадоваться слаженности