Я наклонился над ним. Он не дышал и не шевелился. Совсем. Он был мёртв.
Такая доза пчелиного яда, которую он получил, убила бы, наверное, быка.
Я попробовал представить себе, что Жора чувствовал в последние моменты своей жизни, и содрогнулся.
Но он это заслужил.
Ноги всё ещё мелко дрожали, но я побрёл через луг к дороге.
Потом сел на велосипед и покатил домой.
***
Нет смысла пережёвывать нудное повествование о том, как я пошёл в полицию и всё рассказал следователю. Да, тому самому, который приходил ко мне в больницу. Он сначала мне не поверил. Что и не удивительно.
Не хочется в подробностях пересказывать, как со специальной группой мы снова в тот же день поехали на луг, – туда, где всё случилось. Как уносили на носилках изуродованную, потерявшую человеческий облик Жорину тушу. Как на следующий день, уже в присутствии Витьки и Даши, доставали из озера труп старого пчеловода, уже обезображенный разложением и объеденный рыбами.
Как рыдала над ним старушка, хозяйка пасеки, которая присутствовала на этом жутком мероприятии. Как потом опять со следственной группой мы поехали к известняковому месторождению – к тому месту, где Жора столкнул меня в шурф, ударив сначала шокером (как оказалось, принадлежавшим Даше).
Не хочется вспоминать все эти допросы и следственные эксперименты. Как те двое быстро раскололись насчёт своих ролей во всём, что случилось. Как хныкал и утирал сопли Витька, давая признательные показания, и нещадно сваливая всё на покойного хахаля своей сестры. Как всхлипывала Даша, умоляя следователя не судить их с братцем слишком строго.
Я старался не наговаривать лишнего на них. Наоборот, Витьку я всячески выгораживал. Я сказал, что Жора угрозами заставлял его помогать скрыть своё злодеяние, а потом молчать. Уж не знаю, был ли Витька мне за то благодарен – я потом с ним очень мало общался. Оба мы понимали, что уже никогда друзьями не будем.
И ещё: после того, как всё стало известно, его батя на выборах снял свою кандидатуру. Насколько я знаю, джип у них конфисковали, а самого Витькиного отца обязали выплатить вдове убитого огромную сумму.
В общем, дальнейшее было уже не столь интересно.
Мне остаётся только добавить, что я потом ещё раз съездил на пасеку к старушке. Мы с ней сидели, пили чай с мёдом (конечно же!) и долго разговаривали о разном.
От неё я узнал самую последнюю деталь, которая в этой истории осталась для меня тёмным пятном. Старика действительно звали Пётр Арсеньевич.
И ещё: когда возвращался с пасеки, я знал, что больше не боюсь пчёл.
Поймать удачу
1
Этого