В коридоре их уже ожидал Йен, напряжение с его лица ушло, и он снова был спокойным, как ни в чем не бывало.
– Ну что, выпьем кофе? Я угощаю, как раз познакомимся получше, – улыбаясь, говорил он. Бетани словно ждала этого предложения, услышав его, радостно просияла. По ее взбудораженному виду Айрин поняла, что ей не терпится расспросить его обо всем.
– Я согласна, кофе меня спасет, хотя я бы не отказалась от чего-нибудь покрепче, – ответила вдохновленная Бет. – Догоняйте! – выпалила она и ринулась вперед. Ребята пошли за ней, но далеко не с такой скоростью, как умчалась она.
– Она все время так торопится? – улыбаясь ей вслед, спросил Йен.
– Любит всегда и везде успевать. А меня наоборот всегда что-то тормозит, – ответила Айрин, украдкой взглянув на него.
– Я это заметил, – добродушно усмехнувшись, сказал он.
– Подкалываешь? Теперь издеваться будешь над уставшей девушкой!?
Они улыбнулись друг другу и прибавили шаг, чтобы хоть немного догнать, исчезнувшую из виду Бетани.
– Я по-дружески, – подмигнул он ей. – Кстати о дружбе, ты мне так и не сказала своего имени, мисс Барских, – сказал он, заигрывающе подняв одну бровь.
– Айрин. Я разве не представилась? А ну да.., – немного смутилась, вспомнив как замерла, уставившись в его глаза.
– Интересная фамилия, ты тоже из Европы? – спросил он с нескрываемым любопытством.
– У меня отец русский, из Москвы, мама родом из Филадельфии. А ты откуда? – хотя по его произношению Айрин догадывалась, откуда он, но все же решила спросить для приличия. Йен посмотрел на нее, прищурившись.
– Ты же догадалась, откуда я! Не удивительно, ведь мой британский акцент меня выдает, хоть я его стараюсь всячески скрывать.
За короткое время, пока они неторопливо шли, Айрин успела немного узнать о Йене. Он сказал, что переехал в Америку из-за отца. Он хороший архитектор и ему предложили высокооплачиваемую работу и частичную оплату обучения сына, но только в институте на территории США. Йен переехал, не задумываясь, даже несмотря на то, что там остались его друзья детства и родные люди, дядя и тетя, помогавшие ему после смерти матери, которой не стало, когда Йену было двенадцать лет. Услышав о матери, Айрин стало жутко неудобно и стыдно за то, что задела эту тему. Она не могла полноценно понять, что он чувствует, ведь никого не теряла, но осознавала, как ему тяжело, поэтому, опустив глаза, Айрин тихо извинилась.
– Мне так жаль…
Йен почувствовал неподдельную грусть в ее голосе, остановился и посмотрел на нее.
– Все в порядке!