– У нас ведь на товар не лежа-а-алый есть купец нежена-а-атый! А нельзя ли нам на ваш товар взглянуть?
Петр, вначале опешивший от нежданных гостей, неожиданно развеселился, кликнул Ирину:
– Выйди дочка, к нам гости пожаловали, накрой-ка стол, чем Бог послал. А вы, гости дорогие, проходите, садитесь.
Гости сегодня прибыли не простые, знающие. Осмотрелись внимательно и сели строго под матицу* – по старым приметам – для удачи. Тут Захарий голос подал: ____________________________
* Матица – главная балка, поддерживающая потолочный настил.
– Так мы, батюшка, не сидеть пришли, а с важным делом: ищем овечку заблудшую, не у вас ли она…
Петр добродушно посмеялся:
– Ну откуда у вас вдруг овечка взялась… она отродясь на вашем дворе не водилась… Может, вы лошадку ищете?
Сваты напряглись, что-то не по правилам отец невесты им ответил. Тимофей зубами скрипнул, стараясь насмешку Петра не заметить. Марфа, которая перед поездкой не сомневалась в успешном исходе дельца, сейчас отчаянно пыталась спасти положение. Сладко улыбаясь, сделала ещё один заход:
– Так мы намедни-то как раз лошадку на овечку поменяли, а она неопытная мимо дома пробежала, да в чужой двор завернула. Вот нам и показалось, не у вас ли она?
А Петра повело, над сватами откровенно насмехается, остановиться не может:
– Какие же вы купцы, если лошадь на овцу меняете? Так и разориться недолго. Али лошади у вас никуда не годные?
Гости удрученно переглянулись – не получается разговор. Если им хотят отказать, то на это свои правила игры есть. А тут что же получается? Над ними откровенно насмехаются…
Петр понял – так дальше нельзя и, сменив тон, вежливо поблагодарил сватов:
– Бог вас спасёт за то, что и нас из людей не выкинули, – и, повернувшись к Тимофею Архипову, душевно добавил:
– Спасибо на любви, сват, а ныне отдать девку никак не можем, не отошла она ещё после смерти матери, да и молода слишком.
Ирина возле печи с лучинами, да с угольями возилась, а тут вся замерла – ни жива, ни мертва, лицо пылает, к гостям не смеет обернуться… А гостям уже всё ясно: откупились хозяева от сватов разными отговорками, словно от нищих хлебными корками.
Гости медленно встали и потянулись к выходу. Тимофей с досады дверь ногой распахнул, Марфа, выходя последней, не сдержалась, захлопнула дверное полотно громче, чем принято, да ещё прижала её своим мягким местом – назло, чтобы (по старому поверью) девушке в этом доме никогда замуж не выйти.
Тимофей, подходя к паре гнедых, зло приказал Захарию:
– Сними, дурак, бубенцы и засунь их себе в огузье.
Захарий не решался перечить старшему брату, под горячую руку от того можно было и по морде получить. Хотя разве из-за него сватовство не получилось?
Бубенцы