Романы раскупались молниеносно. Почему? Очевидно, причина в том, что Мердок заглядывала в те глубины нашего «я», в которые нам страшно заглянуть самим. Ведь это сродни триллеру: очень страшно, но очень хочется узнать, что сокрыто от нас.
После ее книги «Метафизика как основополагающий принцип морали», вышедшей в 1992 году, «Таймс» назвала Мердок «нашим Толстым». Основной тезис работы кажется парадоксальным – религия без Бога. Писательница считает, что на смену идее Бога должна прийти идея Добра. Эту идею Добра воплотил в жизнь ее муж Джон Бейли, ухаживавший за Айрис в течение ее трагических последних лет.
Айрис была великой книжницей, читала на нескольких языках, включая русский и японский. И ее, естественно, волновала судьба литературы, судьба собственных произведений. «Мне хотелось бы думать, – говорила она, – что и через сто лет люди все еще будут читать книги. Ну а меньшинство будет смотреть телевизор и пользоваться компьютерами».
На сей раз предвидение отказало: еще не прошло и ста лет, а читает, увы, меньшинство. Большинство уже запуталось в паутине Интернета. И вряд ли это большинство прислушается когда-либо к словам писательницы: «Мне хочется, чтобы людям нравилось читать. Любой роман уводит людей прочь от их тревог и телевизоров; он способен встряхнуть их и заставить подумать о смысле человеческой жизни, о поступках, морали». Вот именно от этого – подумать – люди и бегут в Интернет. А Айрис так надеялась: «Я хотела, чтобы мои романы были понятными».
Айрис Мердок скончалась 9 февраля 1999 года. После ее смерти Джон Бейли выпустил книгу «Элегия для Айрис». Книгу сочли беспощадной и даже бестактной. Ведь в ней описаны сумеречные дни жены-интеллектуалки, погибающей от болезни Альцгеймера. А когда страсти улеглись, оказалось, что книга Джона Бейли – о Любви. Книга-сострадание, книга-воспоминание о той Айрис, в которую он влюбился с первого взгляда, когда она проехала на велосипеде мимо его окна. «Теперь, – пишет Бейли, – наша жизнь полностью и до конца переплелась».
Триумф «Валентины» в Нью-Йорке
Они встретились в 1918 году. Она – Валентина Санина, «очень похожая на пушистую ангорскую кошку». Он – Александр Вертинский. Встретились в харьковском Доме артиста, в подвале которого находилось веселое артистическое кафе. В книге «Дорогой длинною…» Вертинский вспоминал:
«На меня медленно глянули безмятежно-спокойные, огромные голубые глаза с длинными ресницами, и узкая, редкой красоты рука с длинными пальцами протянулась ко мне. Она была очень эффектна, эта женщина. Ее голова была точно в тяжелой золотой короне. У нее были раскосые скулы, красиво изогнутый, немножко ироничный рот». И далее грустное признание: «Я понял, что я погиб…»
Сдаваться Вертинский не собирался. В свободное от концертов время он ходил