– А вы можете как-то прочитать их мысли и воспоминания? Или просто отмечаете реакцию на раздражители?
– А вот тут начинается самая увлекательная часть, особенно для родственников. Когда мы определили функционирующие участки мозга и научились вызывать в них отклик, мы начинаем задавать вопросы. Мы просим пациента представить, как он играет в теннис, если ответ «да», или лежит в теплой воде, если ответ «нет». То есть, по сути, мы можем беседовать с пациентами, пусть и на самом примитивном уровне.
– Потрясающе! И что, все пациенты, у которых есть функционирующие участки, могут так общаться?
– К несчастью, нет. Таких лишь единицы. Но чем дальше мы продвигаемся в изучении этой коммуникации, тем больше у нас шансов помочь и остальным.
Чувствуя, что «уплывает», она до крови закусила губу.
– Питер, я бы хотела спросить об одной вашей пациентке. В прошлый раз, когда я заходила в палату, я заметила Эми Стивенсон.
Она бросила на него быстрый взгляд, пытаясь понять реакцию, но лицо доктора оставалось бесстрастным.
– Мы с ней одного возраста, – продолжала она. – И я тоже здесь выросла. Сейчас я живо вспоминаю историю с ее похищением, хотя все эти годы – стыдно признаться – ни разу о ней не думала.
– Это вполне естественно, – вставил доктор. – Жизнь идет вперед, оставляя таких пациентов позади. По-другому, вероятно, быть не может.
– Ну да, наверно… В общем, после прошлого посещения я все думала об Эми и ее трагедии и решила написать о ней статью. И теперь мне хотелось бы побеседовать на эту тему с вами или с медсестрами.
Она затаила дыхание в ожидании ответа.
– В принципе это возможно, – ответил доктор и замолчал, глядя на дверь. – Хотя многие вещи мы просто не имеем права рассказывать, – продолжал он. – Мы должны соблюдать врачебную тайну в отношении любых пациентов.
– Но я не гоняюсь за сенсациями и не позволю себе проявить неуважение к ее семье. Кстати, у вас есть координаты родителей Эми? Хочу поговорить и с ними тоже.
Доктор взглянул ей в глаза.
– У Эми нет семьи, – ответил он с ноткой иронии, склонив голову набок.
Алекс разочарованно откинулась на спинку кресла. А она-то надеялась, что персонал отделения станет связующим звеном и поможет ей найти родственников!
– Но я же помню, как ее маму показывали по телевизору. Что с ней случилось?
Доктор вдруг встал, и его кресло пронзительно скрипнуло колесиками.
– Она давно умерла. Вскоре после трагедии – через год, может быть.
– О боже… мне так жаль… – пробормотала она, выражая соболезнования неизвестно кому. – А где ее отчим?
– Не имею понятия. Но вам бы сильно хотелось жить там, где вас обвинили в покушении на убийство собственной падчерицы? – без обиняков ответил доктор.
И он, конечно, был