– И тебе доброго утра, Том. Скажи, какая причина заставляет вас с Китом обсуждать происхождение Дианы в столь ранний час и в моей спальне? – спросил Мэтью, завязывая тесемки на воротнике моей рубашки.
– До чего ж приятно возлежать в постели, даже если лихорадка лишила тебя рассудка. По словам Кита, должно быть, ты женился на этой ведьме в самый разгар лихорадки. Иначе объяснить твою беспечность невозможно, – прогремел Том.
Его манера говорить была типичной для демонов, равно как и их обыкновение не отвечать на прямые вопросы.
– Дороги были сухими, и потому мы добрались сюда несколько часов назад.
– И с появлением вашим вино исчезло, – посетовал Марло.
Он сказал «мы»? Кто еще пожаловал сюда вместе с демоном Томом? Олд-Лодж становился крайне населенным местом.
– Пошли вон! Прежде чем поздороваться с его светлостью, мадам должна умыться, – заявила Франсуаза, войдя в спальню с тазом горячей воды.
Пьер, как всегда, тащился следом за ней.
– Неужто случилось что-то важное? – Джордж вошел в спальню, не объявив о своем появлении и помешав Франсуазе выпроводить отсюда обоих демонов. – Лорда Нортумберленда оставили одного в большом зале. Будь он моим покровителем, я бы не вел себя с ним подобным образом!
– Хэл читает трактат об устройстве весов. Мне тут прислал один пизанский математик. И вполне доволен, что ему не мешают, – раздраженно ответил Том, присаживаясь на край постели.
Он ведь говорит о Галилео, догадалась я, ощутив волнение.
В 1590 году Галилео был новичком в профессорской среде Пизанского университета. Его работа о гидростатических весах еще не была опубликована.
Том. Лорд Нортумберленд. Некто, переписывающийся с Галилео.
Я изумленно разинула рот. Демон, пристроившийся на краю стеганого одеяла, должно быть, Томас Хэрриот.
– Франсуаза права. Пошли вон отсюда! Все! – потребовал Мэтью.
Он был раздражен не меньше Тома.
– А что мы скажем Хэлу? – спросил Кит, бросая на меня многозначительный взгляд.
– Вскоре я к нему спущусь, – ответил Мэтью.
Он повернулся и крепко прижал меня к себе. Дождавшись, когда его друзья покинут спальню, я что есть силы ударила его в грудь.
– Это за что?
Мэтью поморщился, изображая боль, хотя на самом деле больно было моему ободранному кулаку.
– За то, что не рассказал заранее, кто у тебя в друзьях! – Я приподнялась на локте, сердито глядя на Мэтью. – Подумать только! Великий драматург Кристофер Марло. Джордж Чапмен, поэт и ученый. Математик и астроном Томас Хэрриот… Думаю, я не ошиблась. А внизу дожидается граф-чародей!
– Не помню, когда Генри успел заработать это прозвище. Пока его никто здесь так не