– Я молил, выпрашивал знамение, посылал к небесам призывы, но не получил ответа. Небо не знает ничего, не знает даже моего имени. Каждую минуту я задавал себе вопрос: что я такое в глазах Бога? Теперь я знаю ответ: ничто. Бог меня не видит, Бог меня не слышит, Бог меня не знает. Видишь ли эту пустоту над нашими головами? Видишь эту брешь в дверях? Это Бог. Видишь этот провал в земле? Это Бог. Это тоже Бог. Молчание – это Бог. Отсутствие – это Бог. Бог – это одиночество людей (Ж. – П. Сартр).
– Мое существование не имеет никакой цели и смысла, оно по своей сущности абсурдно и обречено на гибель. Что бы я ни сделал, я делаю хорошо, если действительно я сам это делаю (М. Хайдеггер).
– На какую бы плоскость мы ни встали, границы, которые находит свобода, находятся в самой свободе. Никогда мы не были так свободны, как в период оккупации (Ж. – П. Сартр).
– Человек есть прежде всего субъективно переживаемый проект, вместо того чтобы быть пеной, плесенью или цветной капустой. Душа – вакуум, человек – ничто, не оболочка образует сосуд, а его внутренняя пустота (Ж. – П. Сартр).
Свобода, превратившись в растерянность и дезориентацию человека в мире, начинает трактоваться как ответственность человека прежде всего перед собой, затем перед другими людьми и как современный гуманизм. Таким образом, самообусловленность перестает быть той романтической свободой, какая характеризовала европейские культуры в эпоху Просвещения и становится зависимостью от неопределенного бессознательного. Вместе с тем утрачивается противоположность между субъектом и объектом, рациональным и внерациональным и на передний план начинает выходить парадигма «Я – Другой», оттесняя противопоставленность субъекта и объекта.
2.4. Современное состояние социокультурной парадигмы
Разум, противопоставляющий человека внешней реальности и позволяющий через познание устанавливать соотношение с ней, побуждает человека воспринимать любой предмет внешнего мира как явление, принципиально неисчерпаемое для познания. Следовательно, неисчерпаемость становится необходимым условием рационального познания и практики. Хотя вопрос о границах рационального познания был подробно разработан И. Кантом еще в конце XVIII века, вплоть до середины XX века в эпоху массового гносеологического и практического оптимизма эти границы зачастую игнорировались. По-новому проблема границ познания и практики была поставлена западной философией в 70-е годы XX века в связи с наступившим состоянием постмодерна и кризисом классического структурализма.
Этот вопрос вынуждает констатировать факт существования структур в составе культуры, позволяющих человеку жить в условиях принципиальной недопознанности (религия, мораль и т. п.). В действительной новоевропейской культуре субъектов и объектов много. У разных людей, классов, институтов, у народов – разные взгляды на жизнь и ее ценности. Плюрализм субъектов конструктивен, у ученых на самом деле