С особым трепетом относились к письмам от девушек. Их ждали и их боялись. А что если в нем последнее прости-прощай, люблю другого?
Письма от матери и друга Женьки приходили регулярно. А вот от нее – ни одного! Вадим очень переживал. А вдруг снова в больницу попала? Или ее задразнили без его защиты и она замкнулась в себе? Она же такая ранимая!
У матери о ней не спрашивал. Знал, что в лучшем случае не ответит, а в худшем снова скажет колкость в стиле: «Да забудь ты свою калеку!»
И у Женьки не спрашивал. Гордость не позволяла. Его увлечения не одобрял никто. Женька был единственным, кто молчал по этому поводу. Наверное поэтому и остался единственным другом.
Но через время, когда накрутил себя до нервного состояния, все же решился и словно между прочим спросил у матери, как там Марьянка поживает? Мать, как не странно, ответила спокойно, хорошо, мол поживает. Вышла на работу. Ходит веселая. И потом в каждом письме понемногу упоминала о ней. Марьяна прическу изменила… Марьяна уехала в санаторий и вернулась из него без палочки. Марьяна кавалера нашла, того самого, Петьку Ерохина…
«Ох, мать-мать, зачем ты вмешалась в эту историю? Может хотела пощадить мои чувства? Боялась, что Марьянка сообщит мне о своем кавалере, а я не вынесу правды из ее уст?» Но матери больше не было и на вопросы никто не ответит. Он отложил письмо в сторону и взялся за другое.
«Здравствуй, Вадим!
Сегодня ровно три месяца, как ты уехал. Ты говорил мне, чтоб я не расстраивалась, если вдруг письма будут приходить с задержкой. Но не три же месяца?! Я встретила Женьку в магазине и спросила, не получал ли он от тебя писем? Он удивился и сказал, что уже целых шесть! Целых шесть!!! Это по два письма на месяц… А у меня пока нет ни одного… Вадим, что произошло? Я обидела тебя чем-то? Начинаю прокручивать в памяти все, что я тебе писала, а писала я много, ты и сам знаешь. Может я что-то не то сказала? Ответь мне. Я мучаюсь, я волнуюсь и не нахожу себе места.
Пожалуйста, напиши!
Все так же люблю тебя!
Марьяна»
Комок в горле мешал дышать. Хотел сглотнуть, а он не сглатывался. Письмо выпало из рук. Вадим вскочил, набрал стакан воды и залпом выпил. Захотелось курить, еле сдержался. Подошел к кухонному окну и посмотрел на ее дом. В юности он очень сожалел, что из его комнаты ее дом не виден. Бывало полночи сидел в кухне в темноте и глядел на ее окна, представляя худенькую фигурку спящую в своей кровати.
«Значит она не сразу меня забыла… А когда мать написала, что она начала встречаться с другим?» Но разве сейчас вспомнишь?
Он помнил только свое состояние, когда узнал об этом. Дикая, безумная боль в груди. Желание трощить, ломать, грызть и выть раненым животным. Как он это пережил тогда? А пережил