– Как? В небо крикнет?
Убийца насупился:
– Этот козел все равно кого-то позовет.
– Никого он не позовет. И никуда не уйдет. – Я прислушался. – Он рядом.
Блондин мне не верил.
– Он не уйдет. – Повторил я. – Снаружи темно, он испуган. А ты кричишь и разбудишь девушек.
На слове “девушка” убийца выпрямился, резко оборачиваясь. Как будто пытаясь увидеть призрака за своей спиной.
Он был среднего роста. С крепкими плечами и шеей, с татуировкой сбоку шеи: свернувшийся восьмеркой дракон. Пышными пшеничными волосами, неровно срезанными чуть ниже ушей, в которых блестел десяток пуссетов. Широкими черными бровями, сросшимися над переносицей и жестким изгибом губ. На пару лет младше меня, но с ранними тонкими морщинами горечи у рта.
– Конрад. – Протянул я руку, пытаясь отвлечь его внимание от пустоты. Пустоты, в которой пока ничего не было, но если так внимательно вглядываться – появиться.
Прошло несколько секунд, прежде, чем парень, повернулся ко мне.
– Давид. – Крепкое, но дребезжащее от внутренней дрожи, рукопожатие. Крепкое и неполное. Половины большого пальца у него не было. Зато на обрубке блестел железный перстень.
– Тебе нужно успокоиться, Давид.
Неразборчивое слово в ответ.
Давид носил плотную старую кожанку. Под неё и спрятал нож, достав пачку сигарет из внутреннего кармана. Несколько раз щелкнул зажигалкой – слишком быстро, чтобы появилось пламя. К отсутствию половины пальца он, похоже, привык. Но руки у него тряслись и огонек то появлялся, то гас. Я усилил его, поддерживая мгновение, пока Давид прикуривал.
Огонек напомнил сон: в огне был демон, демон душил меня, пробираясь через рот к мозгу.
Давид затянулся. Выдохнул кашлянув. Обогнул меня – уже спокойно, и вышел на улицу. На этот раз я не мешал. Я вышел следом.
Давид курил, прислонившись к окрашенной красным стене гаража. Глядя вперед – там, на границе тьмы и света, на земле, спрятав лицо в коленях, сидел Историк. Он так и не вышел за светлый круг, созданный ближайшим фонарем.
– Это не твоя вина. – Сказал я. – Что ты убил ту девушку. Это её выбор.
Давид сухо засмеялся. Сплюнул на землю.
– Не заливай мне. Я ткнул её ножом.
– Нет. Нечто в ней выбрало. Она сама пошла вперед.
– Ты не понимаешь.
– Я видел. Что я не понимаю?
– Ты всё равно не поймешь.
Выдох, два облака уходят вверх. Синее – от сигареты Давида. Бледное белое – от моих губ. Холодный ноябрь, заморозки. Где-то далеко выла собака. Звезд не видно, зато над центром Каррау – розовое пятно собственного света, отраженное от туч.
Будь Каррау моим городом, он бы светился празднично, а не как больной в лихорадке.
– Я хотел выиграть. – Сознался шепотом Давид.
Выиграть. Выжить. Что же тут непонятного? Мы все хотим. Для этого приходится убивать.
Я прислонился плечом к гаражу, разворачиваясь к Давиду. Глядя на его профиль. На дрожащую руку, которой он подносил сигарету