– Нет, ты в цирке, а я, пони с тележкой!
Пошутило животное. Чтобы окончательно рассеять сомнения по поводу моего сумасшествия, я несколько раз сильно толкнул в бок товарища. Гена выругался и открыл глаза, но, когда увидел стоящего на поляне поросёнка, смог только еле слышно выдавить из себя:
– Допились!
А после того как животное заговорило, он вообще ошалело открыл рот, и больше от него никто не услышал ни слова. Кабан тем временем продолжил:
– Слушайте, мужики, так вы сейчас на консилиум соберёте всю деревню. Почудили и хватит. Помогите мне избавиться от этой ерунды,
Он пятачком ткнул в калитку,
– и я исчезну, как мираж.
Зверь улыбнулся, показав ряд жёлтых зубов. Надо было что-то предпринимать, и я, собрав в кулак последние остатки мужества, на коленках подполз вплотную к зверю и стал развязывать узел, который сам и завязывал. Руки не слушались, а поросёнок хрипел мне на ухо:
– Ты только посмотри, приятель, как я верёвкой лопатку стер, аж, до крови,
И он повернулся ко мне боком, демонстрируя правую ногу, на которой и в самом деле было красное пятно.
– Но зато грамотно следы запутал. Вряд ли, они меня теперь найдут, если вы не сдадите. – Кабан внимательно посмотрел сначала на Гену, потом на меня и сам себе ответил:
– Нет, не расколитесь, свои в доску!
Тем временем узел на верёвке поддался, и зверь оказался на свободе.
– Куда ж ты теперь?
Осмелел я.
– Скоро зима, замёрзнешь!
– Ничего, мир не без добрых людей, в полесье подамся, там нашего брата жалуют, зимой подкармливают. Семьёй обзаведусь. Ты-то женат?
Спросил он меня.
– Небось, холостяком озорничаешь?
– Да нет, женат.
Промямлил я.
– Отчего тогда брагу хлещешь, как я пойло? Влетит вам от Михайловны, это её фляга, узнаю. Она часто в закутке у меня от деда её прятала, сегодня, наверное, гнать собиралась. Вы ей помогли, избавили старушку от лишних хлопот.
И он, смеясь во все горло, захрюкал.
Не знаю, долго или нет, пришлось бы нам терпеть его остроты, но где-то недалеко послышались приближающиеся человеческие голоса, и кабан замолчал, прислушиваясь. А потом тихо, почти шёпотом, произнёс:
– На хвосте повисли. Ладно, теперь я налегке. Спасибо, братцы, век не забуду!
Поросёнок на прощание опять хрюкнул и исчез в кустах.
– Не знаю как ты, а я уж точно век не забуду!
Не понятно кому громко сказал я и посмотрел на Гену. Выражение его лица не изменилось с тех пор, как он впервые увидел животное. Такой же безумный взгляд, и глупая улыбка. Что у меня сейчас не вызывало сомнений, так это то, что мой товарищ тронулся умом! Сам себе я казался вполне вменяемым. Пытаясь привести друга в чувства, я стал ладошками бить его по щёкам, но в ответ получил сильный апперкот в челюсть. Так, что очнулся я от едкого запаха нашатыря. Гены рядом не было. Надо мной в белом