Дело в том, что почти сразу после этого случая решили всех женщин отпустить домой. Может, начальство испугалось последствий, а, может, близок конец войны был. Только возвратились все ее землячки, а Шура наша там осталась, как бы отдав себя в жертву, чтобы остальные вернулись. Очень мы жалели ее, всю жизнь свою. Осталась фотография её, да память о ней. Пока живой – и она как бы живая стоит у меня перед глазами. Потому, наверное, и говорят, что человек умирает телесно, а душа его остается жить. Это память о нем жива, пока живы те, кто помнит об умерших.
3. Девочка Лида
Опять возвращаю читателя к последующим за трагедией событиям. Всё это время я размышлял, почему сестра пришла просить за брата? Ведь тот скрылся с места преступления. Может, никто бы и не узнал? Совесть заела? Ответ дал пришедший вскорости следователь. Начал с новостей: «Остались на обочине дороги обломки переднего бампера, стёкла. Стало понятно, что за машина. Чёрная Lada Priora. Сначала перебрали такие автомобили в городе. Все целы. Начали перебирать окрестные села. Как только приехали с осмотром в NN – в городской отдел полиции прибыл виновник с повинной явкой. Сёстры у него – известные люди. Они у вас были? Деньги предлагали?»
Так вот оно что! Сёстры – известные люди. Всё дело в сёстрах? Продолжу рассказ отца о его сёстрах…
…Теперь о другой сестре, Лиде. Когда война началась, ей 15 стукнуло. И раньше было нелегко – а теперь и вовсе тяжело стало. Взяли её в ФЗО (школа фабрично-заводского обучения). Всё-таки и паек, и одежду давали. Закончила – стала на заводе работать. Хорошо. Вот только завод на другом краю города, даже за городом. О транспорте в то время и не мечтали. Осенью по грязи, да зимой по пустырям под снежные вьюги ходить пришлось. И все бы ничего, да решили их, молодое пополнение из девчат, послать на лесозаготовки. Посчитали, что там они нужнее. Это у Николая Островского описан хорошо героизм работы на прокладке одноколейки и лесоповале. А в жизни иначе получается. Как представила, что отправляться надо в мороз, да в своей легкой одежонке, да в разбитых ботинках – страшно стало. «Нет, не вернуться мне оттуда уже». Короче, сбежала, не поехала, да и не только она, несколько девчонок решили не ехать. Думала дома отсидеться, сколько сможет, а там видно будет. Сначала у подруг пряталась. Приходил милиционер домой – спрашивал. Сказала мать, что уехала она, а куда – не знает. Несколько раз походил, да и отстал. Стала Лидка тогда дома сидеть, не высовывалась. Брала работу на дом, шить-вышивать, хоть чем-то на пропитание зарабатывать. Уже и забывать мы все стали про осторожность. А зря. И вот почему.
Жила у нас квартирантка. Давно уже