змея. У него ушёл час, на то чтобы распутать все узелки, разложив на траве цветного словно радуга «дракона». И вот сейчас она сидела, скрестив ноги прямо на траве у изголовья, он сам стоял на другом конце верёвки и сматывал её на катушку. Медленно он приближался к ней и слышал не только пение птиц и жужжание жучков, треск сверчков, и ещё не Бог весть кого, но и её нетерпеливое сопение. Иногда он отводил взгляд от невыносимо «интересной» катушки и ловил её просто «просверливающий» насквозь взор. Она давно уже вот так притихла и сидит. И это его даже забавляет. Вот не сдержавшись в какой-то момент, он смотрит на неё и улыбается. Она обиженно как-то поджимает губки, а потом и вовсе показывает ему язык. И он просто заходится, хохотом сгибаясь пополам. Всего с полминуты, может меньше, и он замолкает, откашлявшись, зовёт её пальцем. И она, поднявшись, бредёт к нему, словно продолжая обижаться. А подойдя, снова дразнит его, показав язык. Теперь он просто улыбается и, чмокнув в кончик носа, вручает её катушку:
