– И что это значит?
– Вот тут вы были бы совершенно правы. Он придет в себя и сойдет с ума, – дракон усмехнулся, – или сначала сойдет с ума, а потом придет в себя. Ведь если быть точным, то безумие, по сути и есть потеря целостности. Потеря соединения себя, своей части с целым. Только в этом случае безумие становится реальным, только так!
Агафья Тихоновна тихонько вскрикнула, но промолчала, и только глаза-бусинки выдавали её волнение. Дракон, тем временем, продолжал:
– Ну или не сойдёт с ума, а скатится на уровень существования ограниченного человека, или овоща, что впрочем одно и тоже, – Артак немного подумал и добавил:
– Для него – одно и тоже.
– Я понимаю, понимаю, – акула произнесла эти слова медленно, напряжённо о чем-то думая.
Артак внимательно посмотрел на Агафью Тихоновну. Теперь промолчал уже он, ожидая пока процесс мышления выйдет вне и усядется рядом с пониманием.
– Скажите, Артак, а если предположить, – акула усмехнулась своим мыслям, – ведь единственное что мы с вами можем – это только предполагать, так вот, если предположить что его сознание не было дано ему разбитым от рождения, а было разбито потом, то как вы думаете – что случилось раньше? Он потерял своё целое сознание и оно разбилось при падении; или он разбил его, например, споткнувшись обо что-то, и только потом оно потерялось?
– Вы считаете это важным?
– Конечно. Если сначала сознание было потеряно, но не разбито – это одно, а если разбито, а уж потом потеряно – совсем другое, вы так не думаете?
Акула держала фонарь точно посередине между говорящими.
Дракон внимательно посмотрел ей в глаза и немного подумав, кивнул.
– Вы опять совершенно правы. Если сознание было разбито не изначально – не с самого момента рождения тела, а уже после, в течение человеческой жизни, то есть просто немного ранее, чем потеряно – всё становится ещё сложнее. В этом случае никто не может гарантировать что даже собрав воедино все осколки, мы получим какой-то результат.
– Но что же нам тогда делать?
– Действовать. Действовать, не смотря ни на что. Это мир действий, и он ждет от нас именно поступков, – Артак улыбнулся. – Всегда необходимо использовать язык, доступный собеседнику. А в данном случае – нашим собеседником выступает этот необычный, но от этого, не менее реальный мир. Более того – в этом мире только этот язык и существует и, следовательно, только он и может быть понятен. И говоря на понятном ему языке, мы сможем прийти к согласию, мы можем договориться. Мы сможем даже, если угодно, получить необходимый нам