VIII
Быстро ли идут годы? Да, для того, кто состарился.
Исаак не был стар и немощен, для него годы тянулись долго. Он работал на своей усадьбе, предоставив железной своей бороде расти, как ей заблагорассудится.
Временами череду однообразных дней в этом пустынном уголке нарушал мимохожий лопарь или какое-нибудь происшествие с одним из домашних животных, потом все снова шло по-старому. Однажды к ним пожаловала целая толпа мужчин, они сделали привал в Селланро, поели, попили молока, расспросили Исаака и Олину о тропинке через горы, сказав, что идут проводить телеграфную линию, а в другой раз приехал Гейслер – сам Гейслер. Он беспрепятственно пришел из села в сопровождении двух людей, нагруженных горным инструментом, заступами и мотыгами.
Ох уж этот Гейслер! Он был все такой же, как раньше, нисколько не изменился, поздоровался, поговорил с детьми, вошел в избу, опять вышел, оглядел землю, заглянул на скотный двор, на сеновал.
– Превосходно! – сказал он. – У тебя еще сохранились те камешки, Исаак?
– Какие камешки? – переспросил Исаак.
– Те мелкие тяжелые камни, с которыми твой мальчуган играл в тот раз, когда я был здесь?
Камни оказались в кладовке, они лежали вместо гирек на мышеловках, их тотчас принесли. Ленсман и двое чужаков стали их рассматривать и обсуждать, постукивали по ним, взвешивали на руке.
– Медная лазурь! – сказали они.
– Можешь пойти с нами в горы и показать, где ты нашел эти камни? – спросил ленсман.
Все вместе отправились в горы, и хоть идти было недалеко, они все-таки проходили там несколько дней, взрывая в поисках металлоносных жил скалы. Домой вернулись с двумя торбами, битком набитыми каменной мелочью.
Исааку удалось заодно поговорить с Гейслером обо всех своих обстоятельствах, о покупке участка, который обошелся в сто далеров вместо пятидесяти.
– Ну, это не играет никакой роли, – легкомысленно бросил Гейслер. – У тебя в горах ценностей, может быть, на тысячи.
– Ну! – сказал Исаак.
– Только ты как можно скорее затверди купчую.
– Ладно.
– А не то, понимаешь, казна начнет с тобой тяжбу.
Исаак понял.
– Но самая большая беда у меня с Ингер, – сказал он.
– Да, – отозвался Гейслер и непривычно для себя надолго задумался. – Пожалуй, можно бы добиться пересмотра дела. Если все как следует прояснить, ей, глядишь, немножко сбавят наказание. А то можно подать прошение о помиловании, и тогда мы добьемся того же, но только скорее.
– Вы так считаете?
– Но просить о помиловании еще рано. Надо, чтоб прошло некоторое время. Что это я хотел сказать? Ах да, ты ведь отвез моей семье мяса и козьего сыра – сколько я тебе должен?
– Нисколько, вы и так уже мне много заплатили.
– Я?
– Вы ведь так помогли нам.
– Ну нет, – отрезал Гейслер и выложил на стол несколько далеров. – Возьми! – сказал он.
Этот человек ничего не хотел брать