Параллельный мир
1
Белый потолок. И слабость. Постоянно хочется спать.
Закрываю глаза. Проваливаюсь в бесконечный, зацикленный на одной сцене сон. Где албанец с заклеенным носом бьёт меня ножом в живот.
Просыпаюсь. Мокрый от пота. Хочется пить. Открываю глаза.
Надо мной склоняется знакомое лицо. Злата. В белом халате. Который сливается с белым потолком. Её чёрные волосы контрастом выделяются в этом царстве белого цвета.
– Пить, – прошу я и хватаю её правой рукой за попку. Наугад. Но не промахиваюсь.
– Теперь вижу, что жить будешь, – Злата шлёпает меня по руке.
Я окончательно разлепляю глаза. Голова немного кружится. Я в палате. По бокам ещё две кровати. Пустые. У изголовья Злата. Она даёт мне напиться. Вода освежает пересохшее горло. Становится легче.
– У тебя ножевые ранения были, – говорит она, – жизненно важные органы не задеты. Но потерял много крови. И потом заражение было.
– Так эта сволочь меня немытым ножом ударила? – спрашиваю я.
– Не знаю, – говорит Злата, – мытым или немытым, но заражение ты получил. А сволочь твоя умерла вчера. От огнестрельных ранений. Говорят, его полиция подстрелила, когда он на тебя напал.
– Это хорошо, – шепчу я.
Голова опять начинает кружиться.
– Что хорошо? – спрашивает Злата.
– Что умер, – отвечаю я, – хорошо, что умер.
– Как можно радоваться чужой смерти? – удивляется Злата.
– Он не любил украинцев, – вновь шепчу я.
И проваливаюсь в сон…
Просыпаюсь. Перед глазами уже ставший родным белый потолок. Хочется в туалет. Протягиваю руку и жму на красную кнопку вызова.
Через минуту в палату заходит пожилая женщина в белом халате.
– Что случилось? – обращается она ко мне по-русски.
– Где тут у вас туалет? – спрашиваю я.
– Рано тебе в туалет самостоятельно ходить, – говорит женщина, – я тебе утку сейчас дам.
– Я по-большому, – предупреждаю я, – может, как-нибудь сам?
– Нет, – обрубает женщина, – доктор запретила. Через день-два будешь сам. А пока с моей помощью.
И она засовывает мне под одеяло утку. Прилаживает её там. Мне стыдно. Но делать нечего.
– Вас как зовут? – спрашиваю я женщину.
– Виолетта Николаевна, – отвечает та, – можно просто Вика.
Она подтирает мне задницу, уносит смердящую утку куда-то. Потом возвращается. С человеком в форме.
– Добрый день, – приветствует он меня, – я из полиции. Надо вас допросить.
Виолетта уходит. А человек в форме проводит допрос.
Что я делал? Знаком ли с Илли? Какие нас связывали отношения?
Ответил. Что виделись несколько лет назад. Что он продавал наркотики моей девушке. На почве этого имел с ним конфликт.
– А Гонза вам ничего не говорил? – спросил я после допроса.
– Какой Гонза? – удивился человек в форме.
– Никакой, – я улыбаюсь служивому, – это я так, от усталости.
Я, и правда, устал. От всех этих вопросов и воспоминаний.
Человек в форме уходит, пожелав мне скорейшего выздоровления.
Приходит Злата. С тарелкой манной каши. И начинает меня кормить. С ложечки. Как мама в детстве. Только в отличие от того, маленького, Вадима я не капризничаю и ем всё. Зажмуриваясь от удовольствия. Как это всё-таки здорово – быть живым.
– Ты бандит? – спрашивает меня Злата, перестав кормить.
– Нет, я не бандит, – отвечаю я, – с чего ты взяла?
– Тебя ножом порезали, – напоминает мне Злата, – и в Париж мы с тобой приехали на машине, а улетели на самолёте. И полиция к тебе приходила. И ещё мне мама сказала, что все русские замешаны в мафии.
– Маме привет, – улыбнулся я, – я не бандит, не переживай. А ножом меня порезали из-за моей бывшей. Она была наркоманка и проститутка. Я пытался вытащить её. Но у меня ничего не получилось. В итоге она в тюрьме. Её сутенёр мёртв. А я в больнице.
– Ты мне рассказывал, – кивнула Злата, – и что её звали так же, как и меня. Злата.
– Так же, как и тебя, – вздохнул я, – Злата.
– Ты меня поэтому выбрал? – нахмурилась она.
– Вообще-то, это ты машину остановила, когда в Париж ехала, – напомнил я ей, – никого я не выбирал. Ты мне понравилась. Очень. Каша ещё осталась?
– Нет, ты всё съел, – Злата встала, – отдыхай.
– Погоди, – остановил я её, – а где мои вещи?
– Тут, в ящичке, – Злата махнула рукой на предбанник палаты, где рядком стояли длинные металлические шкафчики, – всё, что при тебе было. Кроме майки. Она вся