Село, приютившее старика, носило название «Благословенное», чем полностью его оправдывало.
– Я расскажу тебе про черного дракона, – тихо произнес старик. Целуя девочку в ее горячий лоб…
Малышка бредила и не засыпала.
– Лекарства нужны. Иначе помрет девчушка-то.
Дарья, хозяйка, у которой временно поселились беженцы, пыталась хоть чем-то помочь.
Старик подошел к брошенным наспех узлам и, не думая долго, достал какой-то сверток. Потом он попросил женщину присмотреть за внучкой и ушел.
Село было расположено в непосредственной близости от Китая. Для безопасности жителей поселок был обнесен глинобитной стеной чуть больше двух метров в высоту, в которой были устроены блиндажи и бойницы с караулами.
– Отойди, – Ен Мин, нахмурив брови, отгонял Нунг.
Кровь алыми струйками стекала по руке на штаны мальчишки.
Нунг стояла на своем.
– Закрой глаза и не смотри. Давай же, не бойся.
– Зачем?
– Увидишь.
Парень, закрыв глаза, протянул пораненную косой руку. Через минуту боль отступила, тело на мгновение обдало жаром, и Ен почувствовал себя птицей. В полете он увидел горы, реку, бьющую по камням прозрачными струями и хижину. И еще он услышал чхегым, пхири и другие инструменты, сопровождающие пение шаманов.
Капельки пота падали со лба на длинные ресницы Нунг.
Ен открыл глаза. На месте раны ничего, кроме тонкой полоски шрама, не было. На душе было спокойно и светло.
– Я пойду. Там дедушка один, – Нунг сделала шаг и упала без сил.
В 1923 году, когда Корея была колонией Японии, «В целях пресечения проникновения японского шпионажа» из всех районов Дальнего Востока без исключения были проведены меры по массовому переезду корейского населения в Казахстан, Узбекистан и Киргизию.
Нунг с мужем вынуждена была покинуть «Благословенное» и переехать в Алма-Аты, где у нее родились дочь и трое сыновей. Детям дали русские имена, так как теперь они стали частью населения Советского Союза. Один из сыновей, наперекор традициям, женился дважды, сбежав к своей первой любви, с которой был связан нежными чувствами со времен учебы в Университете. Годы шли, но родители так и не смоли простить сыну его вольность. И перед смертью Нунг что-то шепнула сыну на ухо. Медсестра, стоявшая поблизости от смертного одра уходящей в мир иной женщины, утверждала, что говорила она о каком-то черном драконе.
«Черный дракон»
Кремер был в стельку пьян, чтобы рассмотреть подробности происходящего. Последнее, о чем он слышал, но, увы, уже не видел, это о каком-то докторе, в двадцатые годы