– Майор Мамонтов, – представился дяде участковый похожий в своей фуражке на мухомор. – Тут жалоба поступила. Бомж Романов у вас живет?
Дядя молча покачал тюбетейкой, пальцем приказал привязать собаку на мосту и провёл гостей в свои заставленные колониальной азиатчиной комнаты.
– Итак, давайте по порядку, – призвал хозяин дома к конструктивности и по-барски уселся на диван в своем красно-полосатом подбитом ватой халате, в то время как лица при исполнении скромно устроились за столом перед ним.
– Коллективное заявление, – не без пафоса изложил полицейский. – Вот копия. Говорят, что вы в школе на глазах у детей избили гражданина Романова.
– Простите? – не поверил дядюшка и даже приставил ладошку к уху.
– Во время проведения молебна, – начал читать офицер бумажку, – в ходе открытого урока, посвященного основам православной культуры, вы несколько раз оскорбили Романова, после чего нанесли удар кулаком по голове, сорвали урок и утащили потерявшего сознание преподавателя.
– Какого преподавателя?
– Бомжа Романова, – пояснил участковый, – проводившего урок.
Дядя Мур с прищуром посмотрел в световой монолит дневного окна и почесал сморщенный лоб.
– Кроме того, от вашего дома идёт вибрация, которая приводит к разрушению исторических памятников на территории монастыря. Возможно, вы проводите дома незаконные эксперименты, и я как участковый обязан провести соответствующие проверки.
– Ну что ж, – снял тюбетейку и погладил себя дядя. – И первое и второе вздор совершеннейший. – Глаза его в увеличивающих очках выражали в это время наигранное безумное удивление. – У меня от их царь-колокола тоже башка трещит. А в школе нами была показана безобидная сценка, в которой я исполнял роль гонителя православия. Возможно, кто-то воспринял увиденное действо как-то неправильно и слишком буквально. А что касается моих экспериментов, так давайте я вам всё сейчас покажу. Пройдемте. Товарищ почтальон, и вы – тоже. Идемте, идемте. Не стесняйтесь.
– Демонстрация сцен насилия является правонарушением, – упрямо продолжал майор. – Особенно в детском учреждении.
– Ну а распятие это разве не демонстрация сцены насилия? – оправдывался уверенный в себе хозяин.
– Это традиционные ценности, – твердил участковый.
– Послушайте, как вас там? Мамонтов, – несколько высокомерно защищался мой дядюшка. – Набожная христианка учит своего ребенка за Христа жертвовать своей жизнью. Что это за призыв? Любой цивилизованный человек, если у него похитят сына или дочку и будут требовать отречься от родителя, немедленно согласиться с отречением от себя.