В машине было душно – двери и окна были закрыты – запах пота перемешивался с рыбным запахом женского естества и свежего перегара. Поцелуи были слюнявыми и неприятными, он бы обошелся и без этого, но так положено. Особенно когда трахаешь чужую женщину.
Кто она он помнил смутно, их представили друг другу, но у него всегда была слабая память на имена и детали человеческой жизни, как —то профессия и нечто подобное. Красивой она ему не показалась, но вполне соответствовала определению женщины ухоженной: маникюр, педикюр, гладкие ноги, блестящие волосы. Лицо он не очень запомнил, без макияжа многие женщины становятся настолько безликими, что их сложно узнать потом. Запомнил цвет глаз – ярко-синий с нелепой, будто нарисованной радужкой. Контактные линзы, такие он покупал своей дочери, ворча, что это глупость и безвкусица. Особым чувством юмора она не блистала, бесед философских не заводила, тему «о культуре-литературе-кино» не поддерживала. Просто молча выпивала и улыбалась, как ей наверное казалось – загадочно.
Поэтому он ее назвал «женщина с сиськами». С сиськами были почти все присутствующие дамы, но такого размера не было больше ни у кого. Правда, как и все женщины, используя достижения прогресса, Женщина с сиськами немного хитрила и выдавала свои потрепанные временем боксерские груши за упругую и крепкую грудь, в чем он имел неудовольствие убеждаться прямо в данный момент.
Женщина с сиськами была бледной, несмотря на середину лета и у нее были веснушки – на спине и плечах. Ему не показалось это трогательным днем, он даже скорее счел это не очень привлекательным, но сейчас, в предутренних сумерках, глядя на эти веснушки на ее спине, которая находилась прямо перед ним, он бурно кончил, содрогаясь и сгибаясь пополам, как от удара под дых.
Возились они в машине недолго – минут пятнадцать от силы, но за это время солнце своими ласковыми пальцами дотянулось до берега озера, где был разбит их палаточный лагерь. Только что было почти темно, и вот уже небо становится на глазах синим, а горизонт заливает розовое марево, свидетельствующее о пробуждении мира.
Он открыл дверь и вышел из машины, на ходу натягивая джинсовые шорты и размышляя, как бы побыстрее отмыться от чужого запаха. И остановился, как вкопанный. Его Ната стояла вплотную к машине и смотрела на него широко распахнутыми глазами. Припухшее ото сна детское лицо, тонкие руки, машинально приглаживающие вьющиеся волосы, слегка обветренные вечерним ветром и от этого ставшие очень красными губы.
– Я потеряла тебя… – прошептала она, – и пошла искать… и..и..тут вы…
Она тряхнула головой и побежала в палатку. Запуталась в свободных шлепках и упала на песок. И заплакала навзрыд, не став подниматься.
Он просто стоял. Глядя в ее огромные от ужаса и изумления карие глаза, он увидел, в замедленном действии, как они гуляют в залитом солнечном свете парке, держась за руки; как носятся на море, как дети, хохоча