Ну и фиг с ним.
Ближе к ночи облака рассеялись, и из них выпала гигантская луна.
– Ой, большая какая! – Динь испуганно прижалась к плечу Тарского. – Я такую только на картинках видела. Отчего это? Почему в городе луна всегда на монетку похожа, а тут – даже страшно становится!
– Да ладно тебе, – Антон пренебрежительно дернул плечом, – чего тут страшного-то? Что ты выдумываешь? Ну, здоровущая луна, и что с того? Бледная блямба на небе.
– Фу, какой ты все же неромантичный! – разомлевшая Нелли подняла голову с плеча Бориса. – «Бледная блямба»! И это о светиле, которому посвящено столько стихов и прозы!
– Между прочим, Динь права, – Лена задумчиво рассматривала занявший чуть ли не полнеба серебристо-желтый круг. – Есть в ней что-то зловещее. Словно кто-то равнодушно рассматривает нас из бездонного царства мрака.
– Лена, не надо, мне страшно! – В голосе Динь зазвенели слезы, она зажмурилась и вжалась лицом в облюбованное плечо Тарского. – Она не равнодушно смотрит, она словно выбирает…
– Что она выбирает? – Антон явно начал раздражаться. – Духи, помаду, туфли? Что ты несешь? Не порти нам вечер!
– Прекрати орать на Динь! – прошипела Осенева, сидевшая напротив сладкой парочки. – Так нельзя! Просто она у тебя очень чувствительная и реагирует на все гораздо сильнее нас.
– Почему сразу у меня? – окончательно рассвирепел плейбой. – Двух дней не прошло, как я ее трахнул из жалости, и вы нас уже поженили! Да если бы я женился на всех, кого трахал, у меня бы уже тысячный гарем был!
– Тони? – Квятковская подняла залитое слезами лицо. – Что ты такое говоришь, Тошенька?
– Антон, – на скулах Вадима вспухли желваки, – если ты немедленно не прекратишь…
– То что? – Тарский вскочил, перешагнул через бревно и заорал: – Что ты мне сделаешь? Побьешь? А я в Оленегорске сниму побои, а в Москве отнесу заявление в милицию! Достали вы меня все! Сначала бухтели, чтобы я был поласковее с этой липучкой – ладно, стал поласковее. Ей понравилось. Зато прилипла теперь намертво – не оторвешь. А я ведь ехал сюда не ради этой бледной немочи, а ради тебя, Ленка!
– Напрасно.
– Да если бы я знал, чего это будет стоить, плюнул бы на все и умотал на Канары! Все равно все бабы устроены одинаково, и если ты, Осенева, возомнила себя особенной – то позволь тебя разочаровать, ничего в тебе нет, кроме гонора и выпендрежа! А могла бы покайфовать, да еще как! Впрочем, подробности можешь уточнить у своих подружек, они, думаю, с удовольствием поделятся впечатлениями.
– Ты что имеешь в виду, урод? – Вадим начал медленно подниматься.
– За языком следи, а? – побагровел Борис.
– Да пошли вы все на…!
Этой изысканной фразой Тарский решил поставить точку в дискуссии.
Для придания точке весомости следовало в ускоренном темпе покинуть