Конечно, неплохо было бы знать, надолго ли я тут, хотя бы в видах того, как строить отношения с дамами, но кто ж мне скажет, есть ли у меня время на краткий роман, нормальную семью, или время мне отведено до следующего налета юнкерсов. Будь я человеком этого времени, то, конечно, тоже не знал бы всего, что ждет, но мог бы вполне резонно предполагать, что если доживу до победы, то могу спокойно рассчитывать на мирную жизнь и всё, что к ней прилагается. Случаи, конечно, и тут разные бывают, и войне еще не конец, но рассчитывать дожить до победы – не запредельный оптимизм. Это были не единственные думы, были и прямо размышления о Лоханкине и русской революции, то бишь как мне и дальше эволюционировать или революционно себя вести. А все проклятая литература. Читывал я разные книги, начиная от «Янки при дворе короля Артура» и заканчивая более современными, о том, как человек, попав в прошлое для себя время, пытался его изменить в какую-то сторону. Когда удачно, когда не очень. Вот и мне как быть, коль уж я оказался здесь? Могу кое-какие знания приложить не только на благо себе, но и на благо окружающим. Чем я обладаю по сравнению с жителями этого времени? Знаниями, ведь все остальное у меня не выше среднестатистического. А как житель будущего я много чего знаю. Это не моя личная заслуга – знания были вокруг меня, я просто их впитывал активнее, чем мог бы, поскольку лень свойственна любому, да и мне тоже. Но знания – они ценны не столько сами по себе, а больше когда они помогают что-то сделать. То есть для них важны время и место. Знание ядерной физики мало поможет мне, попавшему в тело моего прадеда-мельника. А вот знание обычной физики может быть полезно, если удастся при его помощи улучшить работу мельницы. Прадеду это было бы очень важно, потому что он был как бы и сельский буржуа и пролетарий в одном флаконе. Буржуа он был, ибо владел той самой мельницей, вот только не знаю, ветряной или водяной. А пролетарием он был, исходя из древнего значения этого слова, которое когда-то обозначало то, что человек богат в основном своими детьми. Их у него было девятнадцать, от трех браков, так что мог бы апеллировать этим фактором к комбеду. Но ни он, ни комбедовцы латыни не знали, потому его и раскулачили. Тут я явно растекся мыслью по древу, но, вернувшись к моменту растекания не туда, надо сказать, что знания мне тоже следует использовать аккуратно.
Когда я стрелок на Кавказе, знания оперативной обстановки под Ленинградом, которые у меня отчего-то есть, мне никак не помогают. То есть надо их отдать кому-то. А как? Даже знания об обстановке на самом Кавказе должны попасть по назначению, то есть тем, кто эти знания использует во благо, ну, или хоть попытается, потому что проиграть операцию можно и когда представляешь, что противник делает и сколько его. И вот как мне сообщить, что где-то под Орджоникидзе немцы нанесут удар не так, а эдак, или возьмут Нальчик, удара на который фронт не ожидает? Никак. Замковый орудия или стрелок поделиться с командармом этими сведения не может, не говоря уже о уровне выше. Нет возможности. Да и как, в какой
