– Летучий Голландец, – хрипло ответил он, раскуривая трубку. – Плохая примета. Скоро всем нам каюк.
– Что ты бабкины сказки рассказываешь! – перебил его Родригес. – Летучий Голландец! Ерунда все это! Мираж. Фата-Моргана. Давайте лучше марлина тащить.
– А тащить-то нечего, – виновато проговорил Бенито. – Мы с коком, как увидели этот страх господний, так веревка сама из рук выпала.
На следующий день я снова заступил на вахту. Океан был тих и спокоен, как спящий лев. На его гладкой поверхности играли солнечные блики. По небу грациозно, словно лебеди, плыли белые облака. Солнце припекало, разливая по телу сладкую истому. Дул легкий теплый ласковый ветерок. Бриг наш плавно скользил по водной глади, слегка поднимаясь и опускаясь, проходя небольшие волны. Тихий плеск воды и мерное поскрипывание мачт умиротворяюще действовали на душу. Я стоял за штурвалом и смотрел, как резвится беззаботная стайка дельфинов, сопровождавшая наш корабль.
Команда отдыхала после обеда в своих кубриках. Наверху было два матроса, они полулежали на палубе в тени парусов и, лениво переругиваясь между собою, играли в кости. Еще один, впередсмотрящий, сидел в корзине, укрепленной на грот-мачте, и дремал. Периодически он встряхивался, прогоняя сон, бросал взгляд вдаль через подзорную трубу и снова отдавался сладкой дреме.
Я задумчиво смотрел вперед, в сине-голубую небесно-океанскую даль. А видел там добрые и усталые глаза мамы, в которых навеки поселилась тревога и боль за сына. Худощавую и немного сутулую фигуру отца, уходившего в свое последнее плаванье. Маленького сынишку Игнасио, тянущего ко мне свои ручонки. До боли в сердце любимое лицо милой Исабель, в глазах которой жила вселенская любовь и безграничная нежность ко мне.
– Я буду ждать тебя, Диего!
Эхом звучал ее голос.
– Буду ждать!
– Справа по борту корабль! – донеслось до меня.
Голос вернул меня в реальность. Я взглянул наверх. Впередсмотрящий стоял в корзине и подзорной трубой указывал правее нашего курса. Я посмотрел туда и вдали, почти у самого горизонта, разглядел едва заметную точку.
– Эй, Бенито! Сгоняй к капитану, доложи о корабле! – прокричал впередсмотрящий одному из матросов.
– Вот я сейчас все брошу и побегу за капитаном. Делать мне больше нечего, – лениво отозвался канонир.
Однако, доиграв кон, он все же встал, надел рубаху и неторопливо, вразвалочку направился к лестнице.
Тем временем ветер усиливался. Волны становились круче, небо затягивалось серыми тучами, солнце лишь иногда проглядывало сквозь плотно идущие облака. Погода портилась.
На палубе появились Родригес и Ван Хайден. В руках Циклопа была подзорная труба. Он приложил ее к глазу, вглядываясь в даль. На несколько секунд он застыл словно кобра перед броском.
– Право руля, – скомандовал он.
Я повернул штурвал. Бриг послушно изменил