– Как это, по всей школе искала? А вы где были?
И Арсений, обрадованный тем, что мама, наконец, его услышала и интересуется его школьными делами, тоже остановился и стал уже подробно рассказывать, что учительница ушла, а они остались одни. И сидели в классе, ждали, когда она Машку найдет…
– И долго вы одни сидели? – спросила Марина с раздражением, потому что это же надо – только этого и не хватало – оставлять их, первоклашек, бесконтрольными, они же бешеные, они же могут там и головы себе переломать, и ноги, видела она не раз в школе, как носятся они, как ненормальные, когда никто их не пасет…
И подумала про себя, надо будет учительнице по мозгам надавать, чтобы детей не теряла и одних не оставляла. Долго ли до беды? А не можешь со своими обязанностями справляться – нечего в школе делать…
«Доброй» была она сегодня. И дети, прекрасно уже умея различать в маме, когда она такая вот «добрая», как только пришли домой, в своей комнате затихли, чтобы не вызвать случайно на себя поток ее раздражения.
И Вадим, пришедший спустя почти час после их прихода, тоже сразу понял, чем пахнет в доме. В доме пахло скандалом. В доме пахло истерикой, какие часто случались в последнее время. С недовольным ее лицом, с криками: «Почему мне все нужно?.. А ты где?.. А тебе не нужно?..» Со слезами и с засыпанием – спина к спине, и с ощущением, что лежишь ты в постели с чужим человеком, к которому и прикоснуться-то неприятно, потому что чужой – он и в Африке чужой.
И если и не случилось сегодня этого, то только потому, что Вадим тоже затих, и посуду за собой со стола убрал, имея уже опыт, как из-за одной только неубранной тарелки такие баталии начинались… И сел за стол просматривать какие-то свои бумаги, всем своим видом говоря: «Я делом занят… Вот сижу тут, никому не мешаю, никого не трогаю…»
И она так устала за сегодняшний день, что даже ссориться у нее сил не было. И дети, ощущая ее состояние, ее скрытое раздражение, сами спать улеглись, и не пришлось ей даже строгим голосом напоминать:
– А зубы? Кто зубы будет чистить?..
И только звонок мамы окончательно ее добил, лишил ее последних на сегодня сил. Потому что позвонила она, как всегда, не вовремя. Как всегда, именно в тот момент, когда меньше всего был нужен ее звонок. И, не чувствуя напряжения, стала подробно расспрашивать, как она, как дети, как Арсений в школе, и пересказывать статью о плохом качестве школьного питания, мол, у детей – сплошь гастриты, что, может быть, Арсению стоит отказаться от питания на продленке и брать с собой еду из дома.
И Марина едва сдержалась, чтобы не наорать на мать, потому что это же надо только придумать – она будет Арсению еще еду в школу готовить, и с собой укутывать, чтобы теплая была. А она о ней подумала, – когда ей эту еду готовить, больше ей делать нечего, как еще еду Арсению в школу готовить! И она сдержалась, но через секунду не сдержалась и заорала на мать дурным голосом, когда та все с той же заботливой интонацией