Чеченская война
(Как меня расстреливали)
У меня в жизни было много эпизодов, которые могут потрясти. Но я хочу рассказать, как меня расстреливали. Совершенно случайная история. 1994 год. Ноябрьский штурм Грозного. Захват офицеров, воевавших против Дудаева по контракту с Федеральной службой контрразведки (ФСК). В Грозный летит делегация Государственной думы договариваться с президентом Ичкерии Дудаевым о возвращении пленных домой. Летят Григорий Явлинский, Сергей Адамович Ковалев, Сергей Юшенков. А я, директор информационной службы, корреспондента туда направляю. С Сергеем Юшенковым мы дружили. Он был председателем Комитета по обороне. Замечательный был человек. С его сыном я дружу до сих пор. Итак, корреспондент, Внуково, и я провожаю всю делегацию. 1994 год, мне соответственно под сорок. Вдруг Юшенков мне говорит: «А чего сам не летишь?» А мне в голову такое и не приходило – я директор информационной службы, у меня целое хозяйство. «Что ты мальца посылаешь? Полетели!» На слабо, что называется. Ну, полетели. Я же не могу публично сказать: нет, не полетели. А у меня ботиночки на тонкой подошве, а там холодно – декабрь.
Значит, корреспондент едет домой, очень недовольный, естественно. Приключение у парня отняли. Я тоже недовольный. Мы прилетаем. Руслан Аушев дает машину. Мы едем во дворец Дудаева. Самого Дудаева нет. Именно в этот день он встречался с Грачевым. И вдруг приходит кто-то – не помню кто, по-моему, Явлинский. Очень мужественно себя вел, хотя вроде штатский человек. И он говорит: «Слушай, они отказываются лететь». А мы, журналисты, сидим, ждем. Офицеры отказываются лететь. Их запугали. Они в яме сидели. Я вызываюсь с ними поговорить.
Я сам не военкор и военкоров в штате у меня нет. Мне и тогда все это было глубоко некомфортно, тем более с учетом того, чем вся эта история едва не закончилась. Это все – не мое. И никакого адреналина я от этого не получаю (военкоры, говорят, адреналинщики… не знаю), и оружия до сих пор в руки не беру. Хотя, конечно, на разных полигонах разные мои друзья – министры обороны разных стран все время предлагают это делать. У меня не получается, поскольку мне это глубоко антипатично. Очень часто, как я вижу, военкоры меняют профессию, становятся игроками в одну сторону – и это потеря журналиста.
Я вхожу в комнату, стоят семнадцать человек, заросшие, небритые, грязные. Со мной микрофон, килограммов пять, и охранник, который, как выяснилось, еще и палач, и замначальника охраны президента Дудаева. Даже не помню, как его звали. Здоровый, два метра – вылитый басмач из «Белого солнца пустыни». И я говорю: «Товарищи офицеры…» А я же никогда не служил – зрение минус девять, что называется. «Вы знаете, ваши матери ждут вас там, в Думе. Мы обещали вас привезти. Но если вы отказываетесь, давайте