Нет, только не это, боже, только не Ла-Хойя или Малибу! Снова возвращаться и терпеть весь этот кошмар, снова недосыпать и не жить нормальной человеческой жизнью… Нет, нет и нет! Он должен её понять, он просто обязан ей верить. Он не смеет думать, не должен просто… Она не сошла с ума, как ему это кажется. Все эти тени, – это правда. Он знает о них, но не хочет этому верить. Почему он такой?
Она не раз подумывала о его пистолете – он хранит его в маленьком сейфе, в выдвижном ящике письменного стола. Он даже не запирает его… Но нет, нет, нет! На такой шаг она не решится. Он должен согласиться. Он обязательно что-нибудь придумает. Иначе, так больше продолжаться не сможет.
– Тим, уедем отсюда, пожалуйста. Я больше не могу терпеть. – Который раз она это ему говорит, наверное тысячный.
Её терпению наступал предел, и эта последняя, отчаянная мысль, которая пугала её и которой она боялась больше всего на свете, которая зародилась совсем недавно, вдруг вырвалась из неё: – Тим! В таком случае я уеду одна… Если ты не пойдёшь мне навстречу, я уеду завтра же одна. Я больше так не могу, слышишь? Больше не могу, не могу, не могу! – Она затарабанила кулачками по дивану и заплакала, уткнувшись в подушку лицом.
Тим закурил четвёртую подряд сигарету. Нервно провёл своей ручищей по своей седеющей копне волос. Сел рядом с женой. Больше всего на свете он не любил смотреть на плачущих женщин.
– Малыш, успокойся. – Он виновато тронул её плечо. Его мысли хаотично бегали в голове: «работаофисденьгидомработаофисденьги…». И что, скажите пожалуйста, всё это в пух и прах? Но если отпустить её, размышлял Тим, что он будет делать без неё? Мало того, что он привык к ней, он её, в конце концов, любит… – Успокойся, прошу тебя. Мы уедем, Пола. Ты только успокойся и не плачь, умоляю тебя. – Тим нагнулся и поцеловал её. «Нет, – сказал он себе, – терять эту женщину я ни за что не хочу. Ни за какие деньги».
Паола приподнялась, повернула к мужу заплаканное лицо и зарыдала ещё сильнее. Она плакала и… улыбалась, и сквозь слёзы смотрела в его добрые, уставшие глаза. Правда ли это? Он впервые за столько лет сказал это. Он дал согласие уехать! Она не смогла побороть нахлынувшую волну и снова зарыдала. Но уже от счастья.
– Дорогая, ну не плачь ты… Уедем мы, уедем.
Тим заметил в глазах супруги неподдельные искорки радости и благодарности. Этих искорок жизнерадостности он не видел у неё почти двадцать с лишним лет, а может и дольше. Такими светлыми глазами она в последний раз смотрела, когда был жив Джей. Неужели его положительный ответ на её просьбу вернул ей счастье? Он столько лет искал выход, то лекарство, которое расслабило бы её и напрочь вытравило из головы всё трагическое прошлое, убило бы все кошмары и тени, рождающиеся в её больном сознании. Оказывается, ему надо было всего лишь согласиться с её просьбой.
В последние годы он и сам стал каким-то нервным: нарушился сон, появилась утомляемость. А недавно ночью ему и самому померещилось, будто кто-то ходил по дому. Вот-вот, именно померещилось. Потому что это к Поле приходят по ночам всякие дурацкие тени, а у него это всего лишь последствия переутомления. Это из-за неё он стал такой. Своими фобиями Пола и его заразила паранойей. Скоро он и сам начнёт видеть тени. Хотя…
Хотя однажды нечто, не поддающееся логике, однажды произошло. Когда Тим вспоминает этот случай, у него по телу пробегают мурашки. Однажды ночью Пола разбудила его. Дрожащей рукой она указывала на приоткрытую дверь спальни (хотя у них вошло в привычку дверь перед сном закрывать). Тим приподнялся на локтях и был парализован увиденным: на пол спальни из темноты (темноты!) коридора, через щель приоткрытой двери, падала чья-то тень. Тень была белая. Её отбрасывал человек небольшого роста, и её отчётливо было видно в темноте, так как она была белой. Но того, кто её отбрасывал, видно не было, что и пугало. Когда Тим включил ночник, тень исчезла, а дверь медленно прикрылась. Он обошёл все комнаты в доме, но никого постороннего не обнаружил. Пола в ту ночь так и не уснула. А Тим, проснувшись на следующий день, не желал и слышать о какой-то там тени, считая ночное видение игрой воображения от переутомления. Но случай этот всё же отложился в его памяти и сидел внутри занозой, изредка напоминая о себе. Он не раз задумывался и анализировал этот случай, сопоставляя его с ночными страхами жены. Но вслух своё мнение не высказывал. И ещё долгое время после этого заострял своё внимание на том, закрыта ли дверь спальни, после того, как они ложились спать.
– Так это правда, Тим, мы переедем? – переспросила Пола, вытирая платочком слёзы на щеках. Она хотела убедиться, что ей это не послышалось.
– Ну конечно,