То синь, то бледная зелень.
От кашки душист, темно-зелен
Травяной ковёр под ногами,
Прилечь на него, и ветер
Будет выше, и станет тихо.
Подоконник
Туч надвинулась низкая тяжесть,
Полумраком наполнила дом,
Подоконника белая плоскость
Потеплела, приблизилась вдруг.
На окне плотным пурпуром вспыхнул,
Переполнился внутренним светом
В интерьере, как в раме, цветок.
Спокойствие – неслышный дождь…
Спокойствие – неслышный дождь,
Ненужность – улицы пустые.
Легко и ясно сквозь озноб,
Шаги, шаги, шаги простые.
Асфальта лента, лужи, пруд —
Пустые, светлые провалы,
Клочки небесной седины,
Разбросанные как попало.
Меж ними мокрой чернотой,
Как островки средь океана, —
Осколки плоскости земной,
Деревья, крыши, люди, камни.
Большой до неправдоподобья,
Как на каналах корабли,
С горы спускается автобус,
И мимо брызгами пылит.
Поле
Жёлтая площадка скошенного поля,
Далеко и низко – рощи купола,
Брошенный небрежно через поле пояс
Зеленью дороги замер до утра.
Всюду неподвижность и объёмов чёткость,
Всё вокруг застыло зеркалом пруда,
Как мое сознанье памятью о чем-то
В медленном теченьи мыслей в никуда.
Вздрагивают листья от ударов…
Вздрагивают листья от ударов
Серо-беспросветного дождя
Между рам, распахнутых наружу,
Реющих на петельных гвоздях.
Тянет свежим холодом из сада,
Комната, наполненная им,
Порождает неподвижность взгляда
И снимает мышечный зажим.
Вздрагивают листья от ударов
Серо-беспросветного дождя,
Мокрым, крашеным металлом замер
В тупике вагонный порожняк.
Листва
То упруго нарастает, то стихает шум,
Словно долгое шипенье пенистой волны —
Воздух через сито листьев цедится с трудом,
Затихают в крепких путах ветра скакуны.
И протяжное шипенье купола листвы
Единит в потоке пенном радость и печаль —
Широко и отстранённо жизнь и смерть видны,
И ознобом пробегает через мысли даль.
Луг
Вот, описав полукруг
Под небом лилово-серым,
Вспыхнул контрастом луг,
Зазеленел без меры.
Темен, тяжёл горизонт
Над луговым сияньем.
Край косогора – фронт,
Тьме противостоянье.
Согнутые в дугу,
Жёлто-усталого тона,
Тёмные