Про молодые года Василия я узнал от его племянника Александра (Шуры) Ивановича Панайотти из его писем к Ольге Васильевне Федотовой (Паниотовой). Вот цитаты из оного из них от 4 ноября 2004года: «… я никак не мог заснуть аж до 6 часов обдумывая череду жизней, прошедших на моих глазах в родном всем нам хуторе Мазановском… первое что пришло мне на ум, когда читал сию цидулку, это сожаление, что папа твой не дожил до твоего расцвета-как бы он порадовался. Знаю о нём от дяди Алексея Петровича Панайоти, от моей мамочки Анастасии Дмитриевны Панаиотти и других. Встречался с ним в 1937 и 1945,1947 годах. Рос Василий тихим безобидным увальнем, был отменным ездовым, кучером по-современному. Непревзойдённым конюхом был его старший на 2 года братик Павел.
План дома Петра Панайоти изображённый по памяти Шурой Панайотти в 2008 году.
Лошади у нашего дедушки Петра были отличные, холёные, могучие и являлись предметом зависти Березанских и Журавских казаков, знавших толк в конях. Так вот папка твой лихо управлялся с ними: возил на линейке свою маму Наташу в Березанскую к доче Даше (Даруше) за овощами, возил на тачанке своего папу и маму в церковь в станицу Журавскую и на хутор Бейсюжок, ездил с братиком Семёном в ст. Выселки на мельницу и так далее. Летом рокового 1922 года Василий с отцом поехали набрать цеглы (кирпичей) в Журавку у полуразрушенной ветряной мельницы. Но один из опорных столбов покачнулся и стал падать на нашего дедушку, который отскочив присел за своим шарабаном (бричкою с бортами) и самую малость не успел спрятаться. Конец злополучного столба чиркнул по виску и- насмерть! Папка твой едва 14 летний, перепугался, быстро отпряг одного коня, вскочил на него и с отчаянным криком: «Тату убило!» галопом примчался за 5 километров в хутор к мамочке. Хоронили 55 летнего дедушку Петра после отпевания в Журавской жена и её 11 деток (тёти Шуры уже не было на свете с 1915 года, а 9 летний дядя Алексей от испуга сбежал из дома в окружающие бурьяны), а также все мазановцы. Мальчики были в чёрных сатиковых рубахах и брюках, все страшно плакали. Особенно убивалась наша бабушка-гречанка (так её звали в хуторе и станицах): осталась с 12 детьми, из которых постарше были лишь Фёдор-26лет, Дарушка-25 лет, да Федосья-24 года, а остальные -мелкота, особенно последние семеро. Так что потрясение для твоего папы Василия было неописуемо: первым видеть своего погибшего отца, за минуту до этого живого и жизнерадостного, мчаться в одиночестве и смертельном страхе 5 км. по кубанским зарослям, рыдать и прегорько плакать много безутешных дней-всё это даже 30 летнему мужчине невмоготу, а он был всего 14 летним. С печатью этого детского надрыва так