Во всяком случае, агент и сам так подумал, увидев издали огромное чудовище. Вместе с помощниками он мчался за ним через лесные заросли, и кровь стучала у Клейтона в висках, а сердце было готово вот-вот выскочить из груди, ибо он свято верил, что они преследуют настоящего ликантропа, и любые другие подозрения он в тот миг с преступной легкостью отбросил. Да, агент преследовал именно ликантропа, то есть человека-волка, ведь, вопреки двусмысленным пояснениям, полученным им от капитана Синклера при поступлении в спецподразделение Скотленд-Ярда, фантастические существа он считал реальностью. Но как раз чудовище из Блэкмура оказалось ловкой подделкой, и это немного омрачало победу Клейтона.
Вот почему сейчас он уже не был так уверен, что поступил правильно, пойдя на службу в спецподразделение. Пожалуй, он все-таки поспешил, приняв предложение Синклера, но тогда его привела в восторг мысль, что перед ним откроется мир, заповедный для прочих смертных. Однако первое же “специальное” дело Клейтона свелось к погоне за деревенским оболтусом, нацепившим на себя волчьи шкуры. А еще он влюбился в женщину, которая жила в замке посреди леса.
– Знаете, как ни странно, он и сейчас внушает мне страх, – вдруг признался доктор, нарушив общее молчание.
Он встал и, расхрабрившись – вероятно, за счет выпитого, – мелкими пингвиньими шажками приблизился к шкуре.
– Погоди, Рассел, прихвати с собой на всякий случай серебряную ложечку! – посоветовал ему вдогонку Прайс, подняв вверх свою ложку.
Доктор с пьяной неуклюжестью отмахнулся от совета мясника и, потеряв равновесие, качнулся в сторону шкуры.
– Осторожно! – крикнул Синклер, быстро вскочив на ноги, словно нянька, которой поручено следить за проказами играющих в парке детишек. При этом его искусственный глаз зажужжал, подавая сигнал тревоги.
Капитан собирался доставить шкуру в Лондон и поместить в Камеру чудес, устроенную в подвалах Музея естественной истории, где его подразделение хранило вещественные доказательства, полученные при расследовании дел, которые на первый взгляд не поддавались рациональному объяснению и потому попадали в их руки. Эта шкура тоже представляла немалую ценность для истории спецподразделения, и ее следовало в целости и сохранности доставить в Камеру. Как только Синклер убедился, что доктор восстановил равновесие, а шкура не пострадала, он сразу успокоился и снисходительно улыбнулся, однако решил тоже подойти к трофею. Судья Домби сделал то же самое, за ним последовали Прайс и Харрис. Доктор Рассел пустился в научные рассуждения по поводу способов изготовления подобного наряда. Остальные, включая и Синклера, с видом примерных учеников кивали, не мешая эскулапу выплескивать на них свою эрудицию.
Во время этой импровизированной лекции оставшийся за столом Клейтон отважился поймать взгляд графини, от которой его отделяла едва ли не целая миля благородного дубового дерева. С самого первого