Сегодня появилась. Маленькая радость. Пятиминутная – столько занимает дорога от аптеки до дома.
Вряд ли можно втемяшить дикторам с НТВ, что форму надевают, а не одевают!!!
(на лингвистическом посту)
Только он написал «Жизнь была» и хотел продолжить фразу какими-нибудь псевдоглубокомысленными словами, как тут же рухнул на стол и скончался от разрыва аневризмы.
Это сочинение в дальнейшем было признано самым значительным его произведением, в котором ему удалось донести до читателя в афористичной форме всю трагедию человеческого бытия.
Хотя были и такие, кто назвал это дешёвым перформансом. На всех не угодишь.
Тень от пожарной каланчи во второй раз накрыла стакан с виски. Он сидел в той же позе. С тем же лицом. Где-то там внутри себя он напряженно думал: в вышних ли сферах очутилась душа его? Или же робко переминается с ноги на ногу в предбаннике ада?
Достоевский, написав крылатую фразу «Тварь ли я дрожащая или право имею», несомненно, вложил в неё и второй смысл. Который стал сейчас, в эпоху правового нигилизма, очевидным. Раскольников право имеет в самом что ни на есть сексуальном смысле.
Битва производителей
На стадионе в Ирландии, где играют местная и наша сборные, параллельно проходит еще одно сражение. Напротив трибуны с рашн-турист идет массированная реклама, в которой рубятся друг с другом наши водочные и пивные производители. Лишь изредка высунется что-нибудь постороннее: товар, который не принимают вовнутрь, какой-нибудь пылесос или мобильник.
Водочники пока давят со всей своей сорокаградусной мощью. Лишь изредка высунется какой-нибудь «Старый мельник», и опять на жидкокристаллическом экране сменяют друг друга «Пять озер», «Журавли», «Столичная», «Немирофф»…
Что же, подождём, что будет к концу игры, у пивняков наверняка в запасе немало тактических наработок.
(зачарованный битвой производителей)
Заходил в Пятерочку. По поводу ик-энда большое оживление. Все мущщины приобретают стандартный набор: одна водка и два пива. На мой сок и творог кассирша посмотрела с большим неодобрением. Дескать, от такого что угодно можно ожидать. Но смолчала.
Кем бы я был, если бы вдруг написал: «Метро – это кровеносная система столицы»? Да никем, одним из множества попугаев. И вы, друзья мои, могли бы на законных основаниях плеваться мне вослед.
За некий положительный результат вербального моделирования системы «человек – город» или «человек – страна» вполне можно признать давно написанную мной строчку «…разбегающиеся от сердца родины до самых склеротичностей узкоколейками».
Однако и это тоже была своего рода абстракция, не основанная на личных переживаниях.
И вот сегодня,