– Какую же плату ты сам считаешь справедливой? Для парня шестнадцати лет от роду?
– Я не хочу получать плату.
– Не хочешь платы? – Цирюльник поглядел на него с подозрением.
– Не хочу. Вы получаете доход от продажи Особого Снадобья и от лечения больных. Вот и я хочу получать доход от продажи каждого двенадцатого пузырька Снадобья и от лечения каждого двенадцатого пациента.
– Каждого двадцатого пузырька и каждого двадцатого пациента.
Роб заколебался всего на мгновение, потом кивнул, соглашаясь.
– Эти условия действительны один год, после чего подлежат пересмотру по обоюдному согласию.
– По рукам!
– По рукам, – спокойно ответил Роб.
Следующая кружка пива понравилась обоим, и оба усмехнулись.
– Ха! – воскликнул Цирюльник.
– Ха! – отозвался Роб.
К новым расходам Цирюльник отнесся со всей серьезностью. Когда они приехали в Нортгемптон, славившийся мастерами-умельцами, он нанял плотника, и тот сделал вторую загородку с занавесом, а уже в следующем городке на их пути, Хантингтоне, хозяин установил эту загородку недалеко от своей собственной.
– Пришло время тебе становиться на ноги, – сказал он Робу.
После представления и рисования портретов Роб водворился в загородке и стал ждать пациентов.
Посмеются ли они, едва взглянув на него? Или же, размышлял он, повернутся и встанут в очередь к Цирюльнику?
Первый пациент болезненно поморщился, когда Роб взял его за руки – ему на кисть наступила его же собственная старая корова.
– Лягнула и перевернула бадью с водой, стерва этакая. А потом, когда я подошел поставить на место, чертова скотина наступила мне на руку, вишь как?
Роб бережно придерживал поврежденную кисть и сразу позабыл обо всем постороннем. У пациента был большой кровоподтек, нестерпимо болевший. И кость была сломана – та, что идет от большого пальца. Важная кость. Робу потребовалось некоторое время, чтобы перевязать руку и наложить шину.
А вот следующая пациентка была как раз такой, какие наводили на Роба страх – худая старуха с суровым взглядом.
– Совсем оглохла, – сообщила она.
При осмотре оказалось, что уши не забиты серой, и Роб не представлял, чем он может ей помочь.
– Я не могу вам помочь, – сказал он с сожалением. Старуха покачала головой. – Я НЕ МОГУ ВАМ ПОМОЧЬ! – прокричал он.
– ТОГДА ПОПРОСИ ТОГО ЦИРЮЛЬНИКА, ДРУГОГО!
– ОН ТОЖЕ НЕ ПОМОЖЕТ!
Женщина заметно разгорячилась:
– НУ, И ЧЕРТ С ТОБОЙ… Я САМА ЕГО ПОПРОШУ!
Она заковыляла прочь, а Роб ясно слышал и смех Цирюльника, и веселье, охватившее прочих пациентов.
С горящим лицом он ждал за своим занавесом, когда к нему вошел юноша, должно быть, на год-другой старше самого Роба. Роб посмотрел на левый указательный палец больного и подавил готовый сорваться с губ вздох: палец уже давно омертвел.
– Не самое прекрасное зрелище.
У юноши побелели