Вернул на место посуду, отошел к ближайшему кустику и пустил струю.
– Клянусь Господом Богом и пресвятой Богородицей, вот орган, весьма примечательный видом, – сказал неожиданно оказавшийся рядом Цирюльник.
Роб быстро прервал свое занятие и спрятал член в штаны.
– Когда я был совсем маленьким, – сказал он напряженным голосом, – у меня было омертвение… там. Мне рассказывали, что хирург удалил небольшой кусочек кожи на самом кончике.
– То есть обрезал крайнюю плоть, – сделал вывод Цирюльник с нескрываемым удивлением. – Ты был обрезан, как проклятый язычник!
Мальчик, очень обеспокоенный, отошел подальше. Он насторожился и ожидал, что за этим последует. Из лесу на них пахнуло сыростью; Роб развязал свой узелок, вытащил оттуда вторую рубаху и надел поверх той, в которую уже был одет.
Цирюльник снял с повозки две меховые подстилки, бросил на землю.
– Спать будем снаружи, а то повозка до отказа забита всякой всячиной.
В развязанном узелке Роба Цирюльник углядел блеск римской монеты и вытащил ее. Он не спросил, откуда взялась монета, а Роб не стал ему рассказывать.
– На ней есть надпись, – проговорил Роб. – Мы с отцом… нам показалось, что она подтверждает прибытие в Лондон первой когорты римлян.
Цирюльник всмотрелся в монету.
– Так и есть.
Он, несомненно, много знал о римлянах и уважал их, судя по имени, которое дал своему коню. Роба охватила неприятная уверенность в том, что он оставит монету себе.
– Там еще буквы, на другой стороне, – хрипло сказал он.
Цирюльник поднес монету ближе к огню (становилось все темнее) и прочитал надпись:
– IOX. Io значит «кричу». Х – десять. Это римский обычай торжествовать победу: «Кричу десятикратно».
Роб испытал облегчение, когда монета вернулась к нему, и постелил себе возле костра. Одна подстилка была