Джессика наблюдала за тем, как ее папа встает. Разгладив на груди галстук, он вынул очки из футляра, обычно лежавшего на подлокотнике его любимого кресла, и водрузил их на нос. Он вынул из кармана лист бумаги форматом A4. Без особой спешки он прокашлялся, чтобы прочистить горло, и начал говорить ясно и искренне. Джессика едва удержалась, чтобы не вскочить с места и не прижаться к нему. Ее захлестнула волна любви и благодарности к этому человеку, впервые в жизни выступавшему перед публикой. Она понимала, как он нервничает, и была рада, что он не скрывает акцента, типичного для жителя графства Эссекс, гордясь своими корнями и тем, чего он добился для своей семьи благодаря лишь тяжелой работе и умению не упустить счастливый шанс.
Роджер оглядел собравшихся гостей:
– Не думаю, что смогу продолжать, не упомянув, какой красавицей сегодня выглядит моя дочь.
Его слова вызвали бурные аплодисменты, в ответ на что Джессика закрыла лицо руками, словно пытаясь спрятаться. Мэттью отвел ее руки от лица и помог встать. Она почувствовала, что от смущения ее шея покрылась красными пятнами, когда она, положив ладони на свою невообразимо тонкую талию, повернулась вполоборота, чтобы продемонстрировать платье, идеально подчеркивающее ее фигуру. Крошечные хрусталики на приталенном лифе из тонкого нежного кружева кремового цвета сверкали при свете свечей. Она низко поклонилась, прежде чем занять свое место рядом с мужем и взять его под столом за руку. Ее поступок вызвал громкий свист и аплодисменты, что было знаком восхищения, и, стараясь унять сердцебиение, Джессика прижала наманикюренные пальцы к груди.
Роджер помолчал, ожидая, пока шум утихнет, – он произносил свою речь, как настоящий профессионал.
– Помню, как в тихий субботний вечер мы смотрели телевизор, когда Джессика, вернувшись домой, рассказала нам с мамой, что на барбекю познакомилась с мужчиной, который так напился, что весь вечер называл ее Джоанной. Я быстро забыл об этом, но три месяца спустя юный Мэттью постучался в мою дверь для того, чтобы сообщить о своем решении сделать Джессике предложение! Я спросил его, не имеет ли он в виду Джоанну, думаю, благодаря этому лед тронулся.
По столам пробежала новая волна хохота.
Мэттью кивнул: все так и было.
– Слово «ураган» было придумано для этих двоих. Первый вопрос, который я, вполне естественно, задал Мэтту, был «ты сошел с ума, сынок?».
– О, Роджер! – запричитала Корал, мать Джессики, а потом рассмеялась, прикрывая рот ладонью.
– Вторым вопросом, разумеется, было «за кого ты болеешь?».
– «Куинз Парк Блади Рейнджерс», – раздался крик из-за стола «Пьяниц и Распутников».
– Да, – сказал в ответ Роджер, указывая на стол хулиганов, – и, позвольте признаться, что мне, который всю жизнь был болельщиком «Хаммеров», хотелось услышать совсем другие слова. Но все могло бы быть намного хуже.