Настоящее произведение искусства – бездонно, как все в этом мире. Поэтому дирижеры, режиссеры, актеры разных эпох черпают из этой бездонности в разные века и эпохи разные прочтения, которые изумляют, раздражают, поражают, восхищают. Поэтому настоящее искусство становится классикой, т.е. бессмертным.
Но сегодня не черпают – перевирают, искажают – кощунственно, грязно, пошло. Это не черпать из святого источника, а плевать в него.
Настоящее искусство бездонно, вечно, ибо его творят гении. А гений творит не один – ему помогает Бог!
(Не удивительно ли, что в течение нескольких десятилетий сверхсытые, переевшие мещанские «восставшие массы» обрушили величайшие ценности Культуры, которые аристократы человеческого духа создавали в течение веков и тысячелетий. – В начале 20-го века мир рушили голодные «массы», в конце его – «массы» сверхсытые. Похоже, «массы» как направляющая созидательная сила (и «диктатура пролетариата», и «демократия») – не решают проблем совершенствования мира… Нет в этом мире совершенства, но есть вектор. Его должны чувствовать «верхи» – интеллектуальная, культурная элита, духовная аристократия и направлять, подтягивать «низы» – те самые «массы» …)
Да, нельзя отрицать, что искусство отражает уродства нашего времени. В том, что происходит сейчас в искусстве, есть не просто развал культуры, но и чувство времени, уродство и развал как продолжение и отражение того, что происходит в обществе и в мире.
Советские тюрьмы, ГУЛАГ создали свой язык, потому что нормы жизни там не описывались в терминах здорового прекрасного русского языка.
И музыка Шостаковича – это не музыка Бетховена, тем более, не Моцарта. В ней мало победных маршей и красоты, больше руин и боли. Она описывает свой век и описывает его гениально. Она написана в 20-м веке и о 20-м веке. (Хотя после его Первой симфонии его называли Моцартом 20-го века…)
Но, к сожалению, конец 20-го века – начало 21-го – не дают гениальных поэтов, писателей, драматургов, как и художников, – вся творческая энергия уходит в ракеты и дизайн автомобилей.
А режиссеры рвутся в бой, они хотят быть современными, а где ж она, современность? Можно это явление понять и даже, с некоторыми оговорками, принять. Но они берут и курочат, уродуют классику, кощунственно и грязно: Пушкина, Чехова, Шекспира.
На телевидении (февраль 2003 года) идет «Гамлет» в новой постановке. По костюмам, декорациям и манерам все герои похожи на бомжей. И великий текст не спасает (наоборот!), когда на сцене кривляются и кощунствуют. А вот недавно услышала (на ТВ) новый звучный (такой модный, современно-технологичный, да еще и политизированный!) термин: «Шекспир – перезагрузка» (март, 2012). В политике «перезагрузки» не случилось, а с Шекспиром –