зимовье. Ребят из Свердловска не застали (что естественно), не обнаружили и киевлян (что наводило на нехорошие мысли). На следующий день катались на более чем километровом относительно пологом склоне. И тут один из нас (Игорь) при падении вывихнул руку. Причем вывих очень серьезный. Пришлось остаться. На следующее утро двое из нас, самые крепкие и быстрые, побежали за подмогой в поселок на восточном от нас склоне гор (около сорока километров). Игоря ночью по очереди поддерживали, чтобы он мог хотя бы немного вздремнуть, опираясь на соседнее плечо. Игорь вел себя мужественно (хоть это и выспренно звучит), несмотря на боль. Через день мы услышали стрекот винтов. Рядом приземлился вертолет с медиком. Мы отправили на нем Игоря, одного из тех, кто бегал за подмогой (он стер ноги) и единственную женщину, которая была с нами, в Пермь. На следующий день мы должны были пройти больше 30 километров до лесозаготовок. От них до поселка оставалось всего километров 7. В наших рюкзаках оставался лишний груз. Это было спиртное, которое мы взяли как НЗ на всякий случай. Мы им не пользовались. Выбрасывать было жалко, тащить тяжело, и мы его приговорили. На следующий день через час похода через зимнюю тайгу и при наличии молодых здоровых организмов, похмелье сдалось и покинуло нас. Мы прошли через лес, и пошли по замерзшей реке. И это оказалось (по крайней мере, для меня) тяжелее. В тайге постоянно напряжено внимание, а монотонное скольжение по ровной поверхности с относительно небольшим слоем снега здорово выматывает. К вечеру добрались до лесозаготовок, переночевали в избушке рабочих. Перед сном я впервые услышал от одного из наших поэму Баркова «Лука Мудищев».
