Я ехал как раз по той тропе, поверхность которой была утрамбована наиболее сильно (было видно, что здесь до меня уже ездил транспорт).
Дорога после нескольких витков стала прямой, так что я смог ускоряться до упора. Попутно я осматривал прилежащую местность. Ничто так меня не удручало, как эти места. Я, конечно, видел городскую свалку Екатеринбурга: это была также печальное зрелище. Но её размеры были крохотными по сравнению с тем гигантом, по поверхности которого я двигался в Америке. Я и не думал, что в Новом свете есть нечто подобное, жуткое и устрашающее. Очень часто мне приходилось двигаться сквозь пелену дыма, заслоняющую мне вид спереди. Запах гари стоял вокруг. Вот только это был неприятный запах, не имеющий ничего общего с запахом горящих дров в печи или камине. Это была ядовитая гарь, под воздействием которой лёгкие начинали обжигаться, а грудь начинала болеть.
В грудах мусора были самые разные предметы: бесчисленные мешки с каким-то песком, остатки каких-то устройств из железа, бетонные сферы, разложившиеся полотна ткани, картонные коробки, загруженные чем-то. И ведь это была только верхняя этой бесконечной свалки.
Около полутора часов я уже был в пути, причём скорость моя была немаленькой. Спидометр показывал цифру, близкую к ста километрам в час.
Неожиданно, въехав в очередную объёмную пелену дыма, я не заметил, как очутился в огромном туннеле, который представлял собой что-то вроде очень большой трубы. Внутри, к моему удивлению, горел свет, хоть и слабый. Даже внутри этой трубы повсюду валялся мусор, и исчезать он стал лишь тогда, когда свет въезда перестал быть виден.
Чем дальше я ехал, тем больше сырости было вокруг: местами росла плесень и даже зелёные мхи. В один момент влаги стало так много, что я стал ехать по воде, что замедляло мою скорость.
Путь мой занимал уже не менее трёх часов. Я и не думал останавливаться, так как движение было единственным моим спасением. Надышавшись влажного воздуха и насладившись живительной прохладой, я лишь спустя несколько часов начал осознавать, что нахожусь в абсолютно дикой и невероятной ситуации. В голове, которая всё ещё продолжала болеть, мелькали разные мысли: сон, видения, кома, смерть или самая жестокая шутка, какая только может быть. Все варианты, так или иначе, приходили и уходили. Все ощущения и чувства были настолько остры, что возможность сна и видений была минимальной.
Тем временем, топлива в баке становилось всё меньше и меньше, а тоннель всё не прекращался. Запах влаги вдруг начал быстро сменятся характерным запахом моря. Эти изменения взбодрили меня, заставили надеяться на лучшее.
Я ехал уже почти четыре часа к тому моменту, как произошло нечто совершенно необыкновенное.
В один миг плоскость тоннеля начала подниматься. Тотчас я снова заметил уже знакомый, оранжевый, неестественный цвет солнца.
Тоннель резко закончился и… я понял, что уже не еду, а лечу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст