Русское юродство XI-XVI веков. Татьяна Андреевна Недоспасова

из них, спал как на кровати, нагой, забытый всеми, не имея даже рогожи. Утром же, встав, говорил себе: «Вот ты, юродивый Андрей, всю ночь, пес, со псами проспал»). Иными словами, проводя ночи в молитвенном подвиге, блаженный Андрей, когда давал своему телу малый отдых среди собак, то, проснувшись, в самоуничижении бранил себя за сон. Рассматривая отношение мира к подвижнику, мы видим полное непонимание поступков юродивого (или, точнее, понимание их в той самой внешней форме, в какой и хотел их представить святой): «Зряше на нь человеци, глаголаху: се нова бешенина; друзии же глаголаху, яко земля си николиже безъ салоса (т.е. урода, – автор) несть, да друзии по нем беаху, а друзии пихаху его по шии, биахуть его и слинами лице его кропляху, гнушающеся. Терпяше же все се, алченъ, жаждая пити, зимою умирая, зноемъ угараемъ…»

      (Смотря на него, люди говорили: вот новый бесноватый. Другие же говорили, что земля без дурака не бывает, другие его били, ударяли в шею, оплевывали, гнушаясь. Он же все это терпел, испытывая голод, жажду, холод зимой и зной летом). Злоба и отсутствие сострадания ясно подчеркивается на протяжении всего жития; так, нищие при страшном морозе изгнали блаж. Андрея из своего приюта со словами: «Отъиди отсюду псе!» Характерна и реакция св. Андрея на злобу мира: «Азъ бо молился есмь своему Владыце, да не будетъ имъ греха о семъ, занеже мя суть били, и не ведати бо ся что творяше, да неведения деля отпущение приимутъ». (Поскольку я молился Владыке своему, чтобы он не вменил им в грех то, что меня били, ведь они не ведая творят это и потому достойны прощения). Как мы уже отмечали, реакция мира на поведение юродивого не была статична. Завеса таинственности приоткрывалась, когда святой для обличения и назидания мира снимал с себя маску шутовства. И тогда мир в изумлении восклицал: «Имите ми веру, братия, и мне сердечныя тайны поведа»; «Кто бы семъ часе показалъ его темъ, иже не ведуще хулятъ сего, да быша видели, яко святецъ есть». (Поверьте, что и мне он открыл сердечные тайны. Кто бы в это время показал хулителям его, чтобы видели, что он свят). Обычно эти назидания и откровения заканчивались заклятьем типа «Заклинаю тя Богомъ… Дондеже есмь въ животе семъ, еже ти хощу поведати, не мози сего никому же поведати» (Заклинаю тебя Богом, пока я живу, то, что тебе расскажу, никому не передавай). Итак, случаи эти всегда касались частных лиц, никогда не предназначались для мира (во избежание похвалы людской), а поэтому и оставались скрытыми от него. (Для примера приведем случай вразумления юродивым Андреем сребролюбивого монаха: «Кончавъ молитву со слезами святецъ. Поглядевъ же семо и онамо, не виде никогоже,.. рече къ нему: молю ти ся, рабе Божий, безъ гнева послушай мене раба твоего…». (Окончив молитву со слезами, святой, поглядев туда и сюда и никого не увидев, … сказал ему: прошу тебя, раб Божий, без гнева послушай меня, раба твоего).

      Еще одну характерную черту отметим в житии св. Андрея – это мысль о том, что мир в своей оценке подвига небеспристрастен, смотря на внешнее и не зная сокровенного.