Сказки о правде. Наталья Комлева

осмотр у них делается. Ну, может, и ещё зачем там по-женски… А вот вторая… Она-то откуда взялась? Кроме неё, некому. Сам смотри. Твои около хозяйского дома не ходили. Ящерка не брала. Прислуга в хозяйские покои по ночам ни шагу, за этим сама хозяйка демидовская Авдотья Федотовна следит. Кто ж тогда? Она, ящерка вторая – некому больше. Вот теперь и думай: кто ж она такая и зачем то блюдо золотое исхитила? Я так соображаю: девка та, видимое дело, по подземному ходу прошла. Хозяйский дом соединён ходами с конторой, заводом и обоими берегами пруда, а на том берегу – со вторым нашим тайным молельным домом, что не под землёй, а на земле стоит. Может, и ещё из этих ходов в какие-то там тайные подземелья пути есть, о которых мы с тобой не ведаем – но уж это на нет и суда нет.

      – Значит, девка – если это она – могла пройти либо из конторы, либо из завода, либо от пруда?

      – Теперь: сам ты знаешь, что из завода по тайному ходу только ты сам золото да серебро Хозяину, а потом и в подземный монетный двор носишь, а более никто туда доступа не имеет. Скажи ты мне: мог ли кто чужой про тот ход узнать? Не пробралась ли девка какая к мастерам твоим тайным, в подземелья заводские?

      – Про это, Гаврила Семёнович, я и сам додумался. Так, сяк прикидывал – не выходит, не было ни у кого доступа к тайному ходу заводскому.

      – А из конторы?

      – По той же самой причине и из конторы никто пройти не мог. Остаётся пруд.

      – Давай-ка, Иван Михайлович, пройдём по нему с тобой сами: не заметим ли чего?

      – Сейчас, только распоряжусь.

      Из конторы и двинулись. Фонари взяли оба: светлее так-то. И правда: недалеко от выхода к пруду вроде блеснуло что-то на земляном полу.

      – Гляди-ка, Гаврила Семёныч, а ведь это золотой. Наш золотой – мне ли не знать? Новенький. А блюдо-то ведь было не простое, мне Хозяин сказывал, а доверху в нём были золотые червонцы наложены. Вот он, родимый – наш, невьянский, уральского золота.

      – Значит, отсюда и шли.

      – А теперь давай прикинем: как девка одна могла такую тягость утащить: блюдо золотое да ещё и с червонцами? Вот что мы с тобой, Гаврила Семёныч, два дурака, сразу не сообразили. Не одна она была, с мужиком.

      – Или с мужиками. Давай дальше посмотрим: там к пруду ближе, земля посырее, может, следы какие будут.

      На земле у выхода к пруду следы не просто были – их было так много, что пол подземного хода казался истоптанным.

      Присели. Поставили фонари.

      – Сапоги, Гаврила Семёныч. Не лапотки. Не босая нога. Сапоги.

      – Ну-ка, дальше посмотрим.

      На берегу пруда ход раздваивался: один рукав выходил наружу, другой продолжался под водой до противоположного берега и молельного дома. Около входа в подземелье снаружи также были следы, только тут они уже различались хорошо, и видно было, что прошли несколько человек в сапогах. На одном сапоге подковка вроде была полуоторвана.

      – Вот это хорошо, Гаврила Семёныч – подковка-то. Теперь смотри только, у кого