– Целителя?.. В поле?.. – переспросила враз побледневшая Эльнара. – Наверное, ты хотел сказать, Пабло, в Великой Степи?
– Ну, может, и в степи… А какая разница-то между степью и полем? – захлопал приятель голубыми глазами. – Крыши над головой у человека и там, и сям нету, ведь, чтоб дом справить – нужно лес рядышком иметь, или хотя бы захудалую рощу.
– Пабло, прошу тебя, постарайся вспомнить всё, что ты слышал!
– Да какой-то странный у них был разговор. Бабка та рассказывала бородачу, видать, он ей сыном приходится, али ещё каким близким родственником, уж больно почтительно он эту древнюю каргу слушал, будто несколько лет назад один тамошний целитель память потерял, то бишь жил человек, людей от всяких болезней избавлял, а что в его собственной жизни раньше было – толком-то и не помнил. А потом ему вдруг удалось самого себя как-то исцелить, и начал он тогда людям пуще прежнего помогать, да только бабке этой его добрые дела не понравились. Сказывала она, будто есть в том поле какое-то большое королевство, в котором один тамошний вельможа хочет к своим рукам власть прибрать. Старуха обещалась ему якобы в этом деле помочь, но боится, что то ли целитель, то ли дочь целителя могут ей помешать, а бабке награда хорошая от вельможи была обещана.
– Но, может быть, она называла какие-то имена? Прошу тебя, вспомни, Пабло!
– Имена?..
Пабло наморщил лоб и начал наматывать на палец волосы, как он обычно всякий раз делал, когда ему приходилось над чем-либо глубоко задумываться.
– Да, несколько раз она называла целителя каким-то очень странным именем… то ли Пухлих, то ли Пилих? Нет, не помню. А, может, бабка всё соврала? Разве могут человека звать Пуних?
– А не Пехлибеем ли звали того целителя?
Эльнара с тревогой смотрела на Пабло.
– Пожалуй, сестренка, ты права. Кажется, так звали того бедолагу.
– Почему – бедолагу? С ним что-то случилось? – упавшим голосом спросила Эльнара.
– О, нет, милая, Пухлих жив-здоров! – уверенно отвечал Пабло, как будто собственными глазами видел человека, о существовании которого он до вчерашнего вечера даже не подозревал. – Да только, если верить этой древней карге, после вашего с государем венчания бедняга должен опять лишиться памяти. Не сможет он тогда больше