Поскольку по своему внешнему виду Сержио не походил на человека, вращающегося в аристократических кругах, Эльнара пыталась что – либо узнать о нем у домашней челяди, проживавшей в замке, а значит, и в столице страны немало лет, расспрашивала лавочников, торговцев на рынке, различных ремесленников, служителей церкви, приезжих купцов и крестьян. Но всегда она получала один и тот же ответ: дабы добиться толка в сим непростом деле, надобно знать, откуда родом этот человек, или хотя бы, как звали его отца, деда и каким ремеслом они занимались, потому как Сержио – имя достаточно распространенное в королевстве Ланшерон, а также на юге соседней Франции. От таких речей Эли порой приходила в отчаяние, но рук не опускала. Она верила, что предназначена Сержио самим небом и шла навстречу своей судьбе.
Нередко долгими зимними вечерами, отложив в сторонку начатую книгу, Эльнара завороженно смотрела на пылающий в камине огонь и предавалась разным мечтаниям. Ее воображение часто рисовало картины, в которых Сержио представал отважным рыцарем, отправившимся на войну, чтобы защитить отчизну от нападения врага. Не желая пугать Эли, он не стал ей ничего объяснять и поспешно покинул, подарив на прощание нежный поцелуй любви, дабы она его помнила и ждала. В этих мечтах, вернувшись после окончания войны на родину, он находил Эльнару, делал ей признание в любви и увозил в свой маленький уютный домик, расположенный среди живописных озер и лесов, туда, где они будут счастливо жить до самой старости.
Эти мечты скрашивали ей жизнь, позволяли не падать духом и продолжать поиски возлюбленного. Однако сегодня, в последний день зимы, когда за окном, завывая на все лады, бушевала метель, в печной трубе громко гудел ветер, словно грозился сорвать крышу дома, где – то вдалеке жалобно скрипела чья – то незапертая калитка, слышалось визгливое поскуливание недавно ощенившейся суки, пытавшейся собственным чахлым телом защитить щенков от пронизывающего ветра, Эльнара вдруг остро ощутила свое одиночество и какую – то неприкаянность в этом огромном холодном мире. К не покидавшей ее тоске по любимому примешалось чувство печали и горечи по утраченной родине, по отцу, который для нее, быть может, также навсегда теперь потерян.
Смахивая с длинных, пушистых ресниц невольные слезы, вызванные воспоминаниями о прошлом, графиня Ангалесская затушила свечу и быстро направилась к выходу из библиотеки, но, едва открыв дверь, была вынуждена вновь немного отступить назад, справедливо опасаясь быть сбитой с ног промчавшимися мимо нее по коридору Султаном и Мари.
– Ах, ты, проказник, верни мне короля! – звонко кричала рыжеволосая