Утром, аккуратно уложив в сумку свои сокровища и попросив соседку приглядеть пару часов за мной, мама двинулась в ближайший от дома детский сад.
В кабинете заведующей она выложила рисунки и фигурки на стол.
– Какая прелесть! – воскликнула заведующая. – Вы художник? Нам как раз нужен художник. Правда, деньги мы можем заплатить небольшие, всего четверть ставки завхоза. Но зато Вы можете совмещать это с основной работой. И работать в любое удобное для Вас время, даже ночью. У нас садик круглосуточный.
– Я согласна, – ответила мама, – Но у меня одна проблема, нужно устроить в ясельную группу мою дочку.
– Да разве же это проблема?! – всплеснула руками заведующая, – Хоть завтра приносите все медицинские справки и сразу в группу.
Так я попала в свой первый детский сад. Чтобы не путать детскую одежду, родителей обязывали на все вещи ставить метки. Вышивать инициалы или имя на ползунках, колготках, кофточках и рубашечках. Вечером после спектакля, уложив меня спать, мама принялась за шитье. Аккуратными стежками она стала вышивать на моей одежде метку: «ВАРЯ Т.» Уже было далеко за полночь, когда, наконец, она добралась до последних колготок. Так, почти в полусне, на верхнем рубчике появилась последняя вышивка: «ВАRЯ Т.» Мама посмотрела на свою работу. «Что-то тут не так вроде, – пронеслось в ее голове. – Да вроде все как надо». Она положила колготки в приготовленную на завтра стопку одежды и рухнула спать.
Утром, собирая меня в ясли, мама еще раз глянула на последнюю метку и тут до нее дошло. Она вышила лишнюю палочку у буквы «Р» и получилась, как латинская «R», но смысл-то от этого не поменялся.
Аасьти…
На радость маме, я оказалась на редкость спокойным ребенком. Не капризничала, не ревела и ни к кому не лезла. За мою степенность в театре меня очень любили. Меня тискали, дарили шоколадки, которые я не ела. Но из вежливости всегда откусывала маленький кусочек, остальное отдавала маме.
С детства мама учила меня вежливости. Как только мы заходили в театр, она говорила:
– Варя, поздоровайся с людьми. Скажи, здрасьти.
Я чинно вставала, наклонялась вперед, заводя за спину ручки, разведенные в стороны, и говорила протяжно:
– Аасьти.
Кстати, кланяться мама меня не учила, но почему-то я делала это именно так. Взрослые умилялись этой картине. Поэтому здороваться со мной обожали все.
А еще я таким же «аасьти» здоровалась с памятниками Ленину. Мама вообще не понимала, откуда это взялось. Причем, даже разглядев где-то вдалеке малюсенький бюст, я умудрялась выворачиваться в его сторону, сидя у мамы на руках, и выдавать это чинное «аасьти».
Разгадка этому явлению была найдена позже. Когда мне было уже года четыре, я перевернула таз, встала на него, вытянула вперед руку, и провозгласила:
– Я дядя Ленин, здласьти!
Логика