Вернувшись в каюту, я застелил постель свежими простынями, с удовольствием помылся в душе и завалился спать. Надо свои внутренние часы приучать к судовому времени. Во Владивостоке было уже четырнадцать часов следующего дня.
Конец контракта
Жизнь судового механика
Рио-Гранде – т/х «Паулина» – Комодоро Ривадавиа – Магелланов пролив – Вальпараисо – Буэнавентура – Эсмеральдас – Панамский канал – Галвестон – Флоридский пролив – Чарльстон – Панамский канал – Панама – Мадрид – Москва – Владивосток.
Моё первое самостоятельное рабочее утро на «Паулине» началось, как всегда буднично. По звонку будильника я поднялся, умылся и спустился на три палубы вниз в кают-компанию.
Там, на камбузе, уже полностью хозяйничал Валек. Он был весь в заботах в приготовлении завтрака и, конечно, обрадовался, когда увидел меня. Ведь это же были свежие уши. И он начал выкладывать мне то, что накипело у него на душе. А мне оставалось только сидеть, пить чай и слушать, что же он мне будет рассказывать.
Как я понял, он своими историями уже утомил всех окружающих, а я был новым объектом для его рассказов. И Валёк старался излить мне всю свою душу. Но эта его откровенность продолжалась не так уж и долго, как бы ему хотелось.
Постепенно стали подтягиваться матросы. Подошел второй механик, заскочил Миша.
Он быстро налил себе кофе, схватил горячий бутерброд, который приготовил Валёк, перекинулся парой слов с Львовичем, и побежал дальше.
Я же спокойно доел свой завтрак и поднялся в каюту, чтобы переодеться в рабочую одежду. Затем спустился к входу в туннель, который вёл в машинное отделение.
Больше всего меня удивляло то, что идти надо было не вниз, прямо в машинное отделение, а вдоль всего правого борта, по длинному-длинному полутёмному тоннелю, в котором половина лампочек перегорела и, в иных местах, была кромешная темень.
На счёт этой темени, я уже вчера сделал Мише замечание. Миша пообещал мне, что сегодня же все перегоревшие лампочки заменит. Теперь я надеялся, что мы не сломаем себе ноги и не разобьём головы при очередной учебной тревоге, когда в очередной раз будем бежать в машину. Но пока в тоннеле было ещё темно. Поэтому Миша и торопился на завтраке, чтобы начать утро с замены лампочек.
Боцману я тоже высказал свое недоумение по поводу открытых дверей в тоннель прямо из трюма. Тот согласился и пообещал:
– Сейчас мы пойдем на работу и по мере выгрузки трюмов, будем задраивать все двери, чтобы приготовиться к отходу.
А отход планировался вечером.
Пока я дошел до ЦПУ, вернее пробирался по полутёмному тоннелю до входа в машинное отделение, опасаясь обо что-нибудь не стукнуться, в голове составился план о том, что необходимо сделать сегодня.
Захожу в ЦПУ, а там уже сидят Львович с Серегой