Траппер не стал ждать ответа и смело зашагал вниз по склону в сторону лагеря ровным шагом, не позволяя себе ни ускорить его, ни со страху замедлить. Свет месяца в эту минуту упал на его высокую, худую фигуру, так что переселенцы должны были его увидеть. Но, не смутившись этим неблагоприятным обстоятельством, старик твердо и безмолвно продолжал свой путь прямо на лесок, пока не услышал грозный оклик:
– Кто идет – друг или враг?
– Друг! – был ответ. – Человек, проживший слишком долго, чтобы омрачать остаток жизни ссорами.
– Но не так долго, чтобы забыть хитрые уловки своих юных лет, – сказал Ишмаэл и, чтобы встретиться с траппером лицом к лицу, вышел из-за низкого куста. – Старик, ты навел на нас свору краснокожих чертей и завтра пойдешь получать свою долю добычи.
– Что у тебя забрали? – спокойно спросил траппер.
– Восемь лучших кобыл, какие только ходили в упряжке, да еще жеребенка – ему цена тридцать мексиканских золотых с головой испанского короля. А жене не оставили ни одной хотя бы самой захудалой скотинки – ни коровы, ни овцы. Свиньи, даром что хромоногие, и те, поди, роют рылом прерию. Скажи мне, старик, – добавил он, стукнув прикладом по твердой земле с такой силой, что легко мог бы устрашить человека менее стойкого, чем траппер, – сколько из моих животных придется на твою долю?
– До лошадей я не жаден и не ездил на них никогда, хоть и мало кто больше моего странствовал по широким просторам Америки, как ни стар и ни слаб я на вид. Но мало пользы от коня среди гор и лесов Йорка – то есть того Йорка, каким он был: ныне он, боюсь, совсем не тот. А что до шерсти и коровьего молока – это женское дело. Степные звери доставляют мне пищу и одежду. По мне, нет лучшей одежды, чем из оленьих шкур, ни мяса вкусней, чем оленина.
Простодушные оправдания траппера, их искренний тон оказали некоторое действие. Скваттер, преодолевая свою природную вялость, все сильней распалялся. Но тут он заколебался и бормотал себе под нос обвинения, которые минутой раньше он собирался выкрикнуть во весь голос, перед тем как приступить к задуманной расправе.
– Хорошо говоришь, – пробурчал он наконец, – но, на мой вкус, что-то слишком по-адвокатски для честного охотника.
– Я всего лишь траппер, – смиренно сказал старик.
– Что охотник, что траппер – разница невелика! Я пришел, старик, в эти края, потому что меня утеснял закон и мне не по душе соседи, которые не умеют уладить спор, не потревожив судью и с ним еще двенадцать человек[15]. Но не затем я пришел, чтобы тут у меня отбирали мое добро, а я бы смотрел и говорил грабителю спасибо!
– Кто решился забраться в глубь прерий, должен приноравливаться к обычаям ее владельцев!
– «Владельцев»! – усмехнулся скваттер. – Я такой же полноправный владелец земли, по которой хожу, как любой губернатор Штатов. Можешь ты указать мне, где тот закон,