– Да, дар может передаться и ему.
Он повернулся к Наталье. Ее взгляд тепло вещал: смирись.
– Зачем ты бегала в лес? – уже как бы обыденно спросил Матвей.
– Мне плохо. Я искала коренья и ягоды, чтобы восстановить силы. Было бы странно, если бы беременная женщина болталась по снежным сугробам. И в этом образе мои чувства острее. Я быстрее нахожу, что мне нужно и дорогу назад. Мне это необходимо. Так мы лечимся. Мы сестры лесным жителям и всегда знаем, что нам полезно. Ведь никто не лечит лису или зайца, – усмехнулась она.
– А птицу я не трогаю. Это уж другие постарались. Ко мне не лезут, так как я им все равно, что сестра. (Тут усмехнулся Матвей.) А в другие дворы я им не могу запретить. Да и есть то им что-то надо.
В этой ситуации Матвей совсем забыл, что хотел зайти на минутку, и собрался идти на работу.
– Я скоро. Только предупрежу, что ты заболела и мигом вернусь.
Наталья кивнула. Он отпустил ее маленькую руку, поднялся с кровати и поцеловал ее в лоб так, как целует заботливая мать, пытаясь определить нет ли у ребенка лихорадки. Лоб был прохладен, а волосы высохли и завились вокруг легкими завитушками. Матвей не удержался, жадно и торопливо поцеловал ее тонкие нежные губы.
– Я быстро.
И он вышел, понимая, что примирение состоялось и он уже никогда не сможет уйти от Натальи.
Так до конца и не выяснили, отчего случился пожар. Была середина весны. Среди дня прибежал к кузнице старик Болотов, выпалил, что изба Натальи горит и рухнул на деревянный пень отдышаться. Мужики повскакивали, кто куртки похватал, кто так как был, помчались на подмогу. Когда прибыли к дому, вокруг уже крутились соседи. Сарай к тому времени уже сгорел, только обуглившиеся остовы по краям дымились еще и три уцелевшие курицы бегали ошалело среди людей по двору. Огонь перекинулся на дом, но не сильный. Кто-то из соседей охал, кто-то подтаскивал воду и обливал из ведер и тазов водой стены или бил старым куском одеяла по очагам огня. Наталью уже оттащили от дома и усадили на крыльце ближайшего к ней дома Макара Болотова. Говорили, что сначала она одна билась с огнем. Как мог загореться неотапливаемый сарай- одному богу известно. Дом отвоевали, но требовался основательный ремонт. Собрав нехитрые пожитки с собой, Матвей с Натальей переехали к дядьке Матвея, у которого он раньше жил.
Уже к ночи Наталье стало плохо. Ее то лихорадило, то знобило. А к утру она впала в беспамятство и пролежала так три дня. За ней попеременно глядели Матвей и старая бабка- соседка. К вечеру третьего дня Наталья пришла в себя и бабка с надеждой сказала, что, кажется, болезнь отпустила. Но Наталья вцепилась в руку Матвея и просила его увезти ее отсюда. То же самое она твердила и в беспамятстве. Как ни боязно было везти куда-то больную беременную женщину, оставаться в чужом доме тоже было опасно. Он думал о возможном варианте и потому пообещал