Когда они снова оказались за столом, Артур, улыбнувшись, обратился к брату:
– Георг, может, ты нас представишь? – он кивнул на Лизу.
– Представлю, через несколько минут, и не только тебе.
– Как интересно! Официальное заявление? Меня ждёт сюрприз?
– Думаю, да, – ответил Георг, нежно касаясь губами пальцев на руке Лизы.
– Ну что ж, я в нетерпении, – Артур откинулся на спинку стула, слегка послабляя пальцами, узел галстука и продолжил буравить глазами Лизу.
Она снова несколько раз смерила его пренебрежительным взглядом и, отвернувшись, сосредоточила всё своё внимание на Георге.
Когда время официального представления наступило, Георг поднялся из-за стола и обратился к собравшимся родственникам:
– Родные мои, я сегодня с позволения моих родителей, хотел бы привлечь ваше внимание, которое обращено к моей любимой маме, на себя. И представить вам человека, которого вы все очень хорошо и давно знаете, но сегодня она в нашем доме находится в абсолютно ином статусе, нежели прежде. Это моя девушка, Елизавета Морозова, – он протянул свою ладонь и попросил Лизу подняться.
Одобряющие восторженные восклицания посыпались в их адрес со всех сторон.
Лиза чувствовала себя немного смущённой. Она робко посматривала по сторонам и крепко сжимала ладонь Георга своими пальцами. Видела улыбающиеся и довольные лица Феликса и Арины, слегка удивлённый взгляд и лёгкую улыбку на губах своего брата и его жены, но проникновенный, прожигающий взгляд Артура, которым он пронзал её сейчас, был единственным, заставляющий её спину покрываться колючими мурашками. Казалось, он пригвоздил её к месту, а противоречивые эмоции, плескавшиеся сейчас в его чёрных глазах, были подобны огромным волнам в океане во время шторма.
– Лиза? – тихо произнёс он удивлённо, когда они снова вдвоём с братом присели за столом.
Она подняла на него глаза.
– А я что, так сильно изменилась, что ты меня не узнал сразу?
– Изменилась… – с загадочной улыбкой на губах произнёс Артур, откинувшись на спинку стула. – Браво, Георг! И как давно вы вместе?
– Это неважно, – ответил брат.
– Постой, постой. Как это неважно? Ты ведь никогда от меня ничего