Нейтральной территорией для проведения собрания стала подземная крепость, находящаяся внутри давно заброшенного искусственного спутника одной из многочисленных планет, принадлежащих самому состоятельному правителю – Кризвехру. Кроме него самого, в просторном, но пыльном зале, по запустевшему виду которого можно было сказать о том, что в последний раз его посещали как минимум тысячу лет назад, присутствовало в общей сложности ещё четырнадцать правителей, включая Харма, который теперь стоял перед остальными тринадцатью лидерами, многозначительно всматриваясь в глаза каждого из них. В зале стояла тишина, и никто не решался её нарушить вопросами или возражениями, как это бывало на прочих мероприятиях, подобных этому. Что-то изменилось.
Чёрные глаза. Длинный острый предмет, пропитанный ядом, убивающим бессмертных. Тоже чёрный. Только особая магия могла насытить этот меч ядом настолько глубоко, чтобы его клинок сперва почернел изнутри, а затем и снаружи, густо пропитавшись чёрным цветом от основания до острия. Это была его магия. Магия Зейлуса. Его сила. Только она двигала им, заставляя так тщательно вживлять синюю ядовитую массу в каждую молекулу и без того смертоносного меча, что со временем её концентрация достигла максимально возможных пределов, сгустив синие краски губительной смеси до непроглядной черноты. Зейлус восторгался продуктом своих эпохальных трудов. Но эти глаза…
До начала собрания к Прародителю ядов подошёл Вентук-Вир-Зурх – ещё один могущественный правитель. Он сказал, что не верит в то, что Харм действительно способен решиться на вселенскую войну. Сказал, что долго думал о всех возможных её исходах. Сказал, что ни один из них не может быть благоприятным для представителей серой расы, а затем… посмотрел на меч, убивающий бессмертных, вложенный в ножны Прародителя ядов, и дал Зейлусу понять, что готов его поддержать.
А потом Харм заговорил, и присутствующие ощутили, что произошедшие с ним изменения коснулись не только цвета его глаз. Голос Харма был совершенно другой, словно в нём теперь присутствовала примесь чего-то чужеродного и невероятно тяжёлого, мрачного и запредельного. Его голос был пропитан ещё более усилившейся алчностью, высокомерием и презрением, за которыми стояла непоколебимая уверенность в каждом из своих слов. Он говорил о том, что правители слишком разрознены, и эта разобщённость не позволяет им видеть дальше собственного носа. Говорил, что ощутил то, что миллиарды лет таилось за пределами этого мира и теперь придало ему новые силы, сделавшие его частью чего-то большего, истинные силы. Силы, которые теперь способны окончательно объединить серую расу, искупав её в океане тьмы, преобразив и направив в нужное русло. Он сказал, что война неизбежна и её начало предопределили обстоятельства, находящиеся за пределами