Узнав о смерти отца, Тэмуджин покинул стоянку хунгаритов и помчался домой. Его мать, госпожа Оэлун, собрала старейшин племен, чтобы потребовать от них присяги юному хану. Но старейшины переговорили между собой, и старший из них, Кучулук, вышел вперед, поклонился овдовевшей ханше и проговорил:
– Даже самые глубокие колодцы высыхают, даже самые твердые камни рассыпаются, даже самые полноводные реки мелеют, почему мы должны оставаться верными тебе и твоему сыну? Тэмуджин – еще ребенок. Много лет пройдет, прежде чем он станет воином и вождем. Мы не можем ждать так долго. Мы уйдем к Таргутаю. Он родич твоего мужа, славный воин, ему сопутствует удача, и нам она будет сопутствовать под его знаменем!
Госпожа Оэлун хотела достойно ответить старейшинам, хотела сказать, что ее сын Тэмуджин уже сейчас настоящий воин и настоящий вождь и что придет время, когда он воздаст каждому и за верность, и за предательство, и за трусость, и за мужество, но отвечать было уже некому: старейшины умчались в улус Таргутая, оставив позади только пыль из-под копыт, да ячий навоз, да нескольких верных слуг, да восемь лошадей. Да еще знамя покойного Есугей-багатура, знамя из шкуры белого яка с девятью хвостами по числу монгольских родов, которые шли в бой под этим знаменем. Знамя, на котором был вышит черный ворон, предок Есугей-багатура…
– Собираться, быстро! – повторила госпожа Оэлун и схватила за повод рослую кобылицу с белым пятном на лбу.
Но не успела она подняться в седло – с четырех сторон от юрты поднялась пыль, и в клубах этой пыли появились мрачные воины в медных шлемах и кожаных безрукавках.
Десять воинов на небольших косматых степных конях.
Старая служанка охнула, выронила узел с посудой. Медный котел загремел, покатился под ноги лошади. Лошадь пугливо скосила карий глаз, переступила мохнатыми ногами.
– Где твой волчонок? – выкрикнул старший отряда, натянув повод и озираясь по сторонам. – Где Тэмуджин, твой первенец? Наш владыка великий воин Таргутай велел привезти его в свою ставку. Он хочет увидеть этого волчонка…
– Здесь нет моего сына! – гордо ответила госпожа Оэлун. – Можете обыскать мою стоянку.
– И обыщем, – ответил десятник, взглянув исподлобья. – Если понадобится, каждый тюк перероем!
– Вот он! – раздался голос из-за юрты, и приземистый ойрат с длинными висячими усами выволок упирающегося мальчишку в рваном кожухе. – Вот пащенок!
– Я – сын Есугей-багатура! – проговорил Тэмуджин, пытаясь приосаниться. – Я – ваш законный вождь! Вы должны служить мне, или вас постигнет страшная месть!
– В колодку щенка! – распорядился десятник и добавил: – Скорее небо обрушится на землю, скорее Онон и Керулен потекут вспять, в далекие снежные горы, чем исполнится угроза десятилетнего мальчишки!
Воины надели на шею Тэмуджина две широкие доски с круглым отверстием, туго связали их веревками. Теперь мальчик не мог ни есть, ни пить без посторонней