Мы сидели за столиком, передо мной стояла чашка кофе. Я успокоилась окончательно. Внимательно посмотрела на мужчину, сидевшего напротив. На вид ему было лет 35, приятный, очень коротко стриженный, в хорошем костюме. Глаза умные и внимательные. И очень спокойные.
Я извинилась за свое истеричное поведение, объяснив его переутомлением и проблемами на работе. Мы немного поговорили о том, где работаю я. Он сказал, что отлично понимает, как иногда тяжело бывает в такой организации, потому что сам уже несколько лет возглавляет Питерское отделение иностранной компании. Времени у него ни на что не хватает, каждый час на счету. Сегодня вот освободился пораньше, договорился с друзьями в футбол поиграть, а тут я. Ждать продавцов полосатых палочек, потом ехать оформлять бумаги, все это ни мне, ни ему не надо.
– Давайте сделаем так – я возьму для вас справку о ДТП, у меня бывший одноклассник в ГАИ работает. Вы ее отнесете в страховую компанию, и никаких проблем ни у вас, ни у меня.
Ситуация была безвыходная. Если я откажусь, он все равно уедет. К тому же, я ему верила. Было в нем что-то такое, сразу располагающее к себе собеседника. Я согласилась. Мы обменялись именами и телефонами, он пообещал подвезти мне справку на следующий день. Звали его Марк. До него я знала только одного человека с таким именем. Не просто знала, я его очень любила – этот человек был моим дедом.
8
Конечно, с Риткой я встречаться уже не поехала – не было сил. Да и у нее голос по телефону звучал тускло и измученно. Мы договорились увидеться к вечеру следующего дня. Меня хватило только на то, чтобы дотащиться до дома, принять душ и заползти в постель. Но уснуть я не могла.
Я лежала и вспоминала деда. С детства он был для меня романтическим героем.
Дед появился на свет в 1900 году. Родился он под Житомиром, в бедной еврейской семье. Но детство у деда было счастливым. В нем было полно украинского простора и еврейского колорита. А когда моему деду Марку было 17, наступил 1917 год. В местечко пришли махновцы и расстреляли у него на глазах всю семью, и родителей, и сестер. Дед видел, как погибла его семья из окна подвала, в котором его спрятали соседи, украинцы. Он поседел в одну ночь. А на утро ушел в армию Буденого, мстить. Когда гражданская война закончилась, мой дед приехал в Петроград. И, после четырех классов хедера (это такая еврейская религиозная школа) и долгих лет войны, он закончил вечернюю школу, сам подготовился и поступил в Политехнический Институт. Он снял комнату в квартире на Васильевском Острове. Квартира была большая, с хорошей мебелью 19 века и плюшевыми шторами. Я представляю, как дед впервые появился в квартире моей бабушки – высокий, худой, похожий