Другим увлечением писательницы, пронесенным через всю ее жизнь, является английский язык, на котором она говорит с четырехлетнего возраста. Отсюда обилие англицизмов в ее романе, да и место действия – Канада – выбрано отнюдь не случайно. Канада с ее двуязычием как нельзя лучше подходит, чтобы выразить и передать всю красоту классического танца с его обилием французских терминов, к тому же это прекрасный способ, обращаясь к тексту, «изменить монотонную каждодневность» и, отвлекшись от поднадоевших российских реалий, «показать… привычные вещи по-новому, разбудить… вот так – целиком, шлепком – от пяток до губ»…
Пробуждение чувств и их растворение в четырех временах года, помноженное на четыре встречи, за которыми следует необъяснимая и неизбежная развязка на фоне соединения и расставания двух людей, двух судеб, двух жизней, двух огромных миров, испепеляющих страстей, бушующих стихий, – для такого пробуждения трудно, пожалуй, придумать что-то лучшее, чем одноименный роман Ксении Блажиевской.
Сюжет и герои являются плодом авторской фантазии.
Любое совпадение случайно.
Моим любимым родителям Игорю и Татьяне,
любимой бабушке Инне и деду Олегу,
малютке Шарлотте
Пролог
Она проснулась. Откинула одеяло. Села, опираясь локтями о колени. Опустила голову, расплескав волну длинных светло-русых волос. Ссутулилась: лицо в ладонях, заострились лопатки.
Голые пятки на голом полу.
Это тело… Кто способен его разбудить?
Встала. Потянулась ― по-кошачьи мягко, неслышно, на цыпочках, вошла в ванную. Остановилась, задумавшись. На лице вдруг мелькнула улыбка.
Где ты? Тот, кто способен меня оценить?!
Нагнулась. Провела рукой по бедрам и чуть выше. У нее упругие ягодицы. Звонко шлепнула себя, как капризного ребенка. Ритмично покачала бедрами, переступая босыми ступнями, пританцовывая под музыку, слышимую ей одной. А потом, слегка покраснев ― словно устыдившись, снова нахмурилась. Выпрямилась как пружина.
Так кто ты, способный изменить монотонную каждодневность?! Показать мне привычные вещи по-новому?! Разбудить меня вот так ― целиком, шлепком ― от пяток до губ?!
Последний год в школе. Мысли и танцы. Тренировки и дом.
– Неужели так будет продолжаться вечно?
Резинка. Черная и жесткая, в три оборота заматывающая волосы на затылок в шишку.
Наклон! ― Ледяная вода обжигает лицо.
Подъем! ― Отражение в зеркале.
Раз-два-три… Оп!
У нее зелено-голубые глаза, придирчиво изучающие себя. Все на месте ― и как будто чего-то не хватает.
Я знаю, чего не хватает: того, кто заставит меня почувствовать всю подвижность, изменчивость мира и насладиться мимолетным ― будь то упавший с дерева осенний лист или первый снег, накрывший холмиком веточку аронии…1
Я знаю: ты придешь, ты найдешь меня, ты сделаешь это. А потом ― поднимешь высоко-высоко, до самых звезд. И унесешь, унесешь, унесешь… Унесешь отсюда навсегда.
Май
Château-des-Arts2
Наспех собрав вещи в спортивную сумку, Ксантия повесила ее на плечо и сбежала со ступенек дома.
Ее бедра обтягивали голубые джинсы скинни, наверху – белый хлопковый кроп-топ, оставлявший открытым предмет ее особенной гордости: плоский живот с глубоким, рельефным, вытянутым вверх овалом пупка. Джинсы же великолепно и ровно подчеркивали выступающие округлости ягодиц.
Сквозь легкий топ, скользивший при ходьбе по ее телу, такому упругому и подтянутому, едва можно было разглядеть легкий лифчик из белой сетки. Единственное, что ее немного смущало, так это то, что ее грудь в последнее время как будто стала на размер больше. У нее даже появилась навязчивая идея, что все прохожие, а особенно мужчины, когда смотрят на нее, обращают внимание только на ее тугие полусферы. Поэтому она очень надеялась, что в сегодняшнем кроп-топе, который как раз здесь сидел достаточно свободно, эта часть тела станет чуть менее заметной для окружающих. Впрочем, что-то все же и утешало. Дело в том, что порой на улице попадались с виду степенные взрослые дамы, однако раскованные настолько, что за их полупрозрачными кофточками легко различались решительно все анатомические подробности тела. И притом не всегда идеального. «Неужели им совсем не стыдно!» – пугалась